Нет. Они не будут обсуждать это здесь и сейчас.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Флинн.
— Подавленно, — призналась она.
— Расслабься.
— Нет. Я смогу расслабиться только тогда, когда все будет позади.
Его губы плотно сжались.
— Когда вернешься в Лондон?
— Когда вернусь в реальный мир.
— Но это реальный мир.
— Возможно — для тебя. Но я чувствую себя так, словно однажды ночью ворвалась сюда, а никто не заметил, что я — чужестранка.
Первые недели Флинн очень волновался по поводу того, как она будет вести себя. Но с каждым днем он убеждался, что Бел прекрасно справляется. Казалось, она жила в его семье, на их земле всю жизнь.
Он нахмурился, прогоняя непрошеные мысли.
— У тебя хорошо получается.
— Хорошо? — вздохнула Бел, устало глядя на него васильковыми глазами. — Какое банальное слово. Я надеялась, ты признаешь, как тяжело мне приходится, а ведь я очень стараюсь.
Она не была виновата в том, что Флинн переступил черту на сегодняшней церемонии. Позволил себе забыть, что свело их друг с другом. Он прижал ее к себе и сказал:
— Я знаю.
— Мне приходится играть от рассвета до заката. Я становлюсь самой собой только в одиночестве. — Бел была готова расплакаться.
Он сжал ее руки:
— Или со мной.
Она как-то странно взглянула на него:
— Даже с тобой не могу. Учитывая твое отношение к моей семье.
Флинн убедился, что их никто не слышит.
— Слушай, я готов согласиться, что ты сделана совсем из другого теста, нежели твоя сестра.
— Гвен. — Бел умудрилась сохранить равнодушное выражение лица. Но ее глаза метали искры. — Ее звали Гвен. И хотя она тебе не нравилась, я ее очень любила. И она заслуживает того, чтобы ее называли по имени.
— Ты не такая, как Гвен. Теперь я это понимаю.
— Твоей семье нравится Белинда Клюни из Лондона. Думаешь, им не понравилась бы Белинда Рочестер? Неужели они сами не заметили бы разницу?
Флинн нахмурился:
— В конечном итоге заметили бы. Но думаю, они просто не дали бы тебе шанса, если бы знали твою фамилию с самого начала.
— Так же, как они не дали его Гвен?
Он замер, потом пробормотал:
— Наши миры такие разные…
— Но я не пытаюсь осуждать ваш.
Внезапно Флинн ощутил жгучее желание остаться с ней наедине. И основательно все обсудить.
Он снова притянул Бел к себе и направился на середину комнаты.
— Думаю, нам пора идти! — объявил он, стараясь перекричать музыку.
Родственники хотели запротестовать, но увидели выражение его глаз и не посмели. Бел пробормотала пожелания доброй ночи, и они направились к дверям.
На улице стало совсем холодно, а на ней было все то же легкое платье. Флинн снял пальто и набросил ей на плечи. Оно выглядело смешно и мешковато на ее изящной фигурке, но Бел не стала менее красивой. Она так усердно танцевала, что ее огненные волосы растрепались, словно она недавно побывала на сеновале. Подобный образ моментально вызвал отклик у него в паху.
— Спасибо, — тихо поблагодарила она, заворачиваясь в пальто. — Мои сумки…
— Папа перенес твой багаж сегодня утром. Вещи в твоей комнате.
Бел испытала такое облегчение, что Флинн невольно задумался, чем же ценен ее багаж. Или это из-за того, что он сказал «в твоей комнате»? Она боялась, что он будет принуждать ее?
— Послушай, давай договоримся… — начал Флинн. — Хотя у нас отдельные комнаты, нам придется много времени проводить вместе, — напомнил он. — Мы будем… соседями по квартире. Я постараюсь не путаться у тебя под ногами.
— Дом небольшой. Это будет непросто.
Он вздохнул:
— Поверь, ты даже не будешь знать, дома я или нет.
Бел нахмурилась:
— Я не хочу, чтобы ты избегал меня.
Он был поражен.
— Я жила в родном доме как призрак. Не хочу снова становиться невидимой.
Ему стало жалко Бел. Хотя почему она не привлекала к себе внимания, оставалось для него загадкой.
— Ты именно так чувствовала себя?
— Всегда. Со всеми, кроме Гвен. Она меня замечала. — Ее взгляд смягчился. — А потом появился Дрю.
И снова она говорит о его брате. Неужели недостаточно того, что в прошлом Флинн всегда жил в тени Дрю? Неужели ему придется слушать рассказы о нем в первую брачную ночь?
— Он был очень дорог тебе? — спросил Флинн.
— Твой брат был лучшим мужчиной, которого я когда-либо встречала.
Флинн не удержался:
— Дрю не был рыцарем на белом коне, Бел. У него был далеко не лучший характер, он не прощал обиды. Мой брат не заслужил столь высокой оценки.
— Ты не можешь об этом судить. Дрю спас меня, когда мне было семнадцать, и я совсем съехала с катушек. Он многому меня научил.
Дрю?! Трудно поверить, потому что он совсем не так поступил с Флинном, когда тот нуждался в его поддержке.
— И как это произошло?
— Он всегда поддерживал меня и позволил мне стать частью их с Гвен семьи. Хотя мог вычеркнуть меня из их жизни, как это сделали мои родители.
Да, его брат был способен посвятить себя чему-то без остатка, возможно, поэтому он достиг успеха.
— Может, ему льстило внимание юной длинноногой подхалимки?
А может, Флинну захотелось оказаться на его месте?
Бел сжала кулаки:
— Скорее всего, Дрю повзрослел. Изменился.
Флинн ощутил неожиданный укол боли. Дрю пришлось покинуть семью, чтобы стать хорошим человеком, а младший брат, как обычно, остался с носом.
— Твоя горячая преданность его памяти похвальна, Бел. Но возможно, ты заблуждаешься.
— Я устала переубеждать тебя. Пора признать, что в Англии твой брат и моя сестра были другими.
— Или тебе пора признать, что ты была настолько ослеплена очарованием Дрю, что не видела правды.
— Я не была очарована им, — возразила Бел, чувствуя, как краска приливает к щекам.
— Да ладно. Ведь ты была влюблена в него.
— Я любила его, но… Он стал мне братом.
Он посмотрел на нее в упор:
— Он был моим братом, а не твоим.
Жар, с которым были произнесены эти слова, удивил самого Флинна.
— Похоже, это ты одержим Дрю! — выкрикнула Бел. — Ты годами носишь в себе обиду и злость. Тебе повсюду мерещится его тень.
