— Почти наверняка, — сказал наиболее смелый из них.
— Господин Брэдли, пожалуйста. — Итальянец постучал по наручным часам.
Флинн продолжал в упор смотреть на Белинду:
— Если это так, что заставит тебя не спрятаться от меня?
Она пожала плечами:
— Закон.
— Закон мне никогда не помогал.
— А как же запрет?
— За него мне пришлось сражаться.
— Даю тебе слово.
Смех Флинна больше походил на лай.
— Слово Рочестеров? Бесперспективно.
— И что тогда? Нам надо торопиться.
— Ты поедешь со мной.
— Что? Куда?
— В Австралию. Ко мне домой.
— Ты сошел с ума? Флинн слишком много задолжал своему брату. И своим родителям.
— Тебе нужны эти дети или нет? Ты едешь со мной, или эмбрионы отправятся на помойку.
— О господи! Это шантаж.
— Думай что хочешь, дорогая. Я должен быть уверен, что ты не сбежишь, унеся с собой наше совместное «имущество». Значит, я буду постоянно находиться рядом с тобой. До тех пор, пока они не родятся.
— И что потом? — поинтересовалась Бел, недоуменно разведя руками.
— Потом мы дождемся решения суда по поводу предоставления нам равных прав.
— Этого не случится. Ты сам сказал, что суд будет на моей стороне.
Флинн перевел взгляд на юристов и остановился на более смелом, который не побоялся открыть рот в прошлый раз:
— Каким образом лучше разыграть эту партию в соответствии с законодательством Великобритании?
Вмешалась одна из медсестер:
— Разыграть партию? Это не матч. Мы говорим о жизни двух детей.
Флинн выдержал ее сердитый взгляд и пробормотал:
— Надо было раньше об этом думать. Ну что?
Тот, что был повыше, натужно рассмеялся, хотя, по всей видимости, ему было не до веселья.
— Женитьба — оптимальное решение.
Медсестры ойкнули, а Флинн повернулся к Белинде, раскрывшей рот от изумления. Он лихорадочно пытался сообразить, какие еще варианты у него остаются. Потом пожал плечами. Его жизнь все равно уже превратилась в сплошной хаос и неразбериху.
— Это будет формальный брак, — произнес он, готовый к ее отказу.
— Ты спятил?
— Нет, я в отчаянии. И ты тоже. Тебе нужна подсадка или нет?
— Ты же знаешь, что нужна. Жизнь без этих детей не имеет для меня значения!
Ее глаза были полны решимости, и Флинн неожиданно понял, что из Бел получится прекрасная мать, умеющая защитить своих детей. Эта мысль не показалась ему неприятной.
— Значит, ты готова заплатить любую цену, так?
Никто из присутствующих не осмеливался дышать.
Единственным звуком, прерывающим тишину, было мирное тиканье настенных часов.
— Бел… — Доктор Кабаналло наконец прервал молчание, многозначительно кивнув в сторону пробирок, в которых, по всей видимости, находились эмбрионы.
Она мрачно посмотрела на Флинна:
— Непродолжительный брак. Формальный. Только на бумаге. Если ты подойдешь ко мне слишком близко, я переломаю тебе все кости.
— Полностью согласен.
Чего бы это ему ни стоило. Белинда Рочестер станет суррогатной матерью близнецов его брата, а когда подойдет время, он заберет детей и посадит ее на самолет, вылетающий в Англию.
Бел бросила на него еще один яростный взгляд, затем легла на операционный стол.
Юридическая команда клиники ждала его указаний.
Флинн сделал глубокий болезненный вдох и произнес:
— Начинайте.
Глава 3
Новый Южный Уэльс, Австралия
«Добро пожаловать в Оберон».
Выйдя из машины, Бел сразу съежилась и скрестила руки на груди, пытаясь немного согреться в тонкой рубашке. Во время трехчасовой поездки из Сиднея через горы ее порядком разморило в уютном салоне. Там было гораздо теплее, чем на улице.
Она прислонилась к машине и пробурчала: — Я думала, в Австралии всегда тепло. Флинн лишь вздохнул. Это были первые слова, произнесенные Бел после молчания, продлившегося сутки. Нет, конечно, они не молчали постоянно. Им пришлось обменяться несколькими репликами. Например, он сообщил, что его зовут Флинн, а Бел пришлось пару раз просить его встать со своего кресла в самолете, чтобы пропустить ее в туалет. Ей некого было в этом винить, потому что она сама выбрала место у иллюминатора. Смотреть на бесконечные просторы проще, чем поддерживать светский разговор с мужчиной, который фактически похитил ее.
Бел была готова сбежать, когда они оказались в зале ожидания аэропорта. У нее были с собой паспорт, кредитная карта с изрядной суммой денег, чемоданы со всем необходимым, подсаженные эмбрионы и очень веская причина удрать.
Но она дала клятву в то самое утро, когда готовилась к имплантации. Она пообещала покойной сестре, что дети никогда в жизни не столкнутся с тем, через что пришлось пройти ей самой.
— Мы поднялись довольно высоко, — сказал Флинн. — Это Голубые горы. Мы находимся где-то на тысячу сто ярдов выше тех мест, где жарко. Надеюсь, ты захватила теплую одежду.
Бел, не отвечая, оглядывалась.
— А как ты себе это представляла?
Она нахмурилась, удивленная, что мистер Молчаливый соизволил поддержать беседу:
— Название звучало как-то… волшебно.
Оберон. Бел сразу вспомнила пьесы Шекспира и представила себе леса, в которых можно встретить фей. И все же небольшой город в горах не был лишен очарования. Он показался ей типично австралийским. Впрочем, Бел могла судить об Австралии лишь по Сиднею и картинам сельской жизни, которые проносились за окном машины.
— Ты живешь в Обероне? — спросила она.
— Нет. Я живу в десяти километрах отсюда. В местечке, которое называется Баньип-Рич.
— А почему мы здесь остановились?
— Мне показалось, тебе не помешает отдохнуть. И еще нам надо согласовать наши версии.
Бел удивленно посмотрела на него:
— Но у нас было на это двадцать четыре часа.
— Мне казалось, что ты… — Флинн пытался подобрать правильное слово.
Недоступна? Нет, наверное, не так. Большую часть дороги она слушала музыку, звучавшую в наушниках, погруженная в чтение электронной книги. Словно была незнакома со своим соседом. Хотя, наверное, с незнакомцем она заговорила бы.
— Не готова к разговору, — закончил он.
