— Может, вам стать вегетарианцами, ребята? — спросила она у группы животных.
Одна самка рядом с ней выразила свое недовольство громким криком, и Кейт рассмеялась:
— Ладно, я ухожу. Надеюсь, вы будете само очарование, когда я приду сюда в следующий раз.
С Макмертри-младшим. Это будет ее следующим шагом и единственным шансом переубедить нового владельца фермы. Если Грант Макмертри любил в детстве этих тюленей, возможно, ей удастся заставить его изменить свое решение. От этого зависит ее профессиональная репутация. Она не хочет разочаровать людей, выделивших ей три гранта на исследование. Она не может допустить, чтобы ее труд, на который было потрачено столько времени и сил, оказался напрасным. Ее университет, министерство рыбной промышленности и районный совет, выделившие ей деньги, ждут результатов ее исследования. Она им их предоставит, и ей не помешают в этом ни шторма, ни тем более сердитые юристы с красивыми зелеными глазами.
* * *
— Так в чем же заключается ваша хорошая новость? — Допив остатки кофе, Грант внимательно посмотрел на мэра Кастлериджа.
Алан Сефтон рассмеялся:
— Ты же знаешь, что двенадцать недель до официального утверждения завещания — это короткий срок. Тебе следовало бы меня поблагодарить.
Это означает, что ему придется еще три месяца терпеть Кейт Диксон и ее команду на своей земле.
— Спасибо вам за то, что вы согласились стать душеприказчиком моего отца, — ответил Грант.
Пожилой мужчина печально улыбнулся:
— Я был уверен, что он не… Что вы с ним… Ты знал, что он оставил ферму тебе?
— Понятия не имел.
— Ты его сын. Его единственный наследник. Ни время, ни расстояние не могли этого изменить.
— Меня бы не удивило, если бы он назло мне оставил ферму этим любителям тюленей.
Алан нахмурился:
— Лео никогда не был злопамятным. Он мог вспылить, не дослушать до конца, послать ко всем чертям, но он был не из тех, кто помнит старые обиды.
— Возможно, за прошедшие девятнадцать лет он стал мягче.
— Или ты повзрослел.
За этим последовала тишина. В этот ранний час в кафе не было других посетителей, поэтому ее нарушала только приглушенная музыка, доносящаяся из кухни.
Алан прокашлялся:
— Как у тебя дела, сынок?
Сынок. Его никто так не называл с тех пор, как умерла его мать, когда он был еще ребенком. Отец всегда звал его по имени, школьные учителя обращались к нему по фамилии. Подчиненные называют его «сэр» или «мистер Макмертри». Обращение «сынок» на несколько секунд вывело его из равновесия. Если бы кто-то другой спросил, как у него дела, он бы изобразил на лице дежурную улыбку и сказал «спасибо, хорошо». Но искренний вопрос заслуживает искреннего ответа.
— Могло бы быть и лучше.
— Как ты себя ощущаешь в его доме?
— Хорошо. — Удивительно, но, несмотря ни на что, это правда. — Я так давно здесь с ним не жил, но сразу узнал запах его табака. За девятнадцать лет отец не изменил своей вредной привычке. — Этот своеобразный запах, пробуждавший воспоминания, мешал ему спать по ночам. — Чтобы избавиться от запаха, я перекрасил все стены в доме.
На лице мэра промелькнула тень, после чего оно снова стало спокойным.
— О чем еще вы мне хотите рассказать? — продолжил Грант, от которого это не укрылось.
Алан сделал знак юной официантке, красящей ногти за дальним столиком, чтобы она принесла счет.
— Не рассказать, а спросить, — ответил он.
— Валяйте.
— Я знаю, ты за последнее время почти утратил связь с родным городом.
Это так, но в день похорон Лео к нему пришло много людей, чтобы выразить свои соболезнования. Каждый из них принес что-нибудь из еды. Его поразило, что местные до сих пор живут как одна большая семья.
— Я здесь вырос и многих помню.
— Хорошо. Это тебе поможет легче воспринять то, что я сейчас собираюсь сказать.
Грант нахмурился:
— Говорите, не тяните.
— Это касается группы исследователей…
Он фыркнул:
— Если можно назвать кучку бездельников, пересчитывающих тюленей, исследователями.
Алан задумчиво кивнул:
— Лео долго отказывался, прежде чем согласиться с ними сотрудничать.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Понадобился год переговоров, чтобы он уступил.
— Я уже это знаю. Я встречался с Кейт Диксон.
Брови Алана взметнулись.
— Кейт к тебе приходила?
— На прошлой неделе.
— Какой она тебе показалась?
Слишком красивой для ученого. Слишком молодой для темных кругов под глазами.
— Кажется, она настроена решительно.
— Да, это похоже на Кейт. Она не позволяет своей печали мешать ей работать.
Грант стиснул зубы. До сих пор он считал Алана Сефтона своим союзником, но, похоже, этот человек попал под влияние мисс Диксон, как и его отец.
— Единственное, что ее опечалило, — это мое намерение запретить ей и ее команде появляться на моей ферме.
— А-а. — Пожилой мужчина кивнул. — Я гадал, каким будет твой выбор.
— Выбора нет. Если создать на побережье буферную зону, количество полезной земли сократится втрое и будет потерян доступ к океану. Я не собираюсь помогать людям, которые попытались отобрать у моего отца часть фермы.
Алан пристально посмотрел на него своими голубыми глазами:
— С каких это пор тебя начала интересовать ферма?
За то долгое время, что он работал на крупные корпорации, Грант научился скрывать свою боль и потрясение. Он смерил Алана суровым взглядом, и тот отвернулся:
— Прости. Мне не следовало этого говорить. Но позволь мне тебе напомнить, что эти девятнадцать лет я прожил рядом с твоим отцом. Я слушал его рассказы, знал о его мечтах.
Лео Макмертри мечтал, чтобы его единственный сын унаследовал его любовь к земле и способности к фермерству. Чтобы он мог с гордостью передать ему «Таллоквэй». К сожалению, судьба распорядилась иначе.
— Наши мечты не всегда сбываются, — просто сказал Грант.
— Это верно. Но вернемся к разговору о земле. Твой отец по собственной воле решил поддержать программу университета.
Грант фыркнул:
— Или его уговорил кто-то, кому он доверял.
Пожилой мужчина слегка покраснел:
— Мне нечего стыдиться. — Выпрямившись, Алан полез в карман за бумажником.
— Значит, это были вы?
