— Посмотри на его ручки, — Лорел закрыла глаза и вновь открыла, словно опасаясь, что чары вот-вот развеются. Но изображение не пропало. — Кажется, Джуниор сосет пальчик?
— Похоже на то, — со смехом подтвердил Бретт. Она потянулась и взяла его за руку, крепко пожав.
И тут же почувствовала ответное пожатие. Может быть, они не предназначены судьбой друг для друга, но, совершенно точно, они любят своего ребенка и сделают все для того, чтобы он был счастлив.
— Два вот этих темных пятна — глаза малыша, — указав на монитор, проговорил Рекс. — А теперь, если, конечно, вы не хотите заранее узнать пол будущего ребенка, вам лучше зажмуриться.
— Ты как, Бретт? Тебе хочется уже сейчас узнать, кто у нас будет?
— Решать тебе.
— Мы решим оба.
— Давай подождем до родов, — с улыбкой произнес Бретт.
— Вы уже третья пара за сегодняшний день, которая не спешит узнать пол ребенка, — Рекс защелкал приборами. — Вам и не понять, чего вы меня лишаете.
— Простите нас, — Лорел крепко зажмурилась и еще и прикрыла глаза рукой для надежности. — Только, чур, не подглядывать.
— Неужели ты никогда не хотела узнать заранее, что тебе подарят на Рождество?
— Однажды я нашла все подарки, которые родители приготовили для меня. Это было худшее Рождество за всю мою жизнь.
— Теперь можете открыть глаза, — проговорил Рекс.
— Вы видели, кто у нас будет? Можете сказать? — Лорел все же не удержалась от вопроса. — Нет, все-таки не стоит.
— Ну, если передумаете, сможете узнать об этом из заключения, которое я передам вашему гинекологу, — Рекс протянул им снимок. — А вот и первое фото для будущего альбома новорожденного.
— Спасибо вам! — Лорел смотрела на снимок, как на бесценное сокровище.
— Я бы тоже хотел иметь такой для себя, — смущенно сказал Бретт.
Рекс нажал на какие-то кнопки, и машина выдала еще один снимок.
— Можете поставить его на свой рабочий стол.
— Вы читаете мои мысли, доктор.
— Полное заключение об обследовании будет готово через несколько дней, но уже сейчас можно сказать, что ультразвук не показал никаких признаков синдрома Дауна у вашего ребенка.
— Это здорово, — чуть слышно прошептала Лорел.
— Но ты все же хотела бы знать наверняка, не так ли?
До того, как она увидела изображение малыша на экране, необходимость обследования была такой очевидной. Но Лорел по-прежнему хотелось быть уверенной в том, что с ребенком все в порядке…
Бретт осторожно заглянул в комнату Лорел. После обследования он привез ее домой и приготовил легкий обед. Перекусив, она тут же поднялась к себе наверх, сказав, что хочет соснуть. С тех пор прошло уже больше двух часов, а из ее комнаты не доносилось ни звука, и Бретт начал волноваться.
— Лорел?
— Входи, — еле слышно откликнулась она. Бретт вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.
Лорел лежала на кровати, свернувшись калачиком на левом боку. Ее распущенные волосы разметались по подушке. Босые ступни трогательно выглядывали из-под легкого шерстяного одеяла, которым она укрылась. В этот момент она показалась ему такой уязвимой. Если бы только в его силах было сделать так, чтобы ни с ней, ни с малышом никогда не случилось ничего плохого…
— Я тут кое-что тебе принес, — Бретт продемонстрировал стопку одежды: свои свитера, спортивные брюки, домашние рубашки. Пока он не увидел ее округлившийся живот, он не понимал, как сильно она поправилась и как неудобно ей должно быть в ее тесной одежде. — Можешь носить эти вещи дома. В них тебе будет гораздо удобнее.
— Спасибо. Я хотела попросить тебя об этом, но…
— Надо было попросить. Ты поспала?
— Да. Ведь прошлой ночью мне так и не удалось заснуть.
— Могу я еще что-нибудь сделать для тебя? Казалось, она хотела попросить о чем-то, но не решалась. — Что?
— После всего, что мы пережили сегодня, не мог бы ты… обнять меня и подержать так? Хотя бы несколько минут.
— Несколько минут? Почему так мало? — с улыбкой спросил Бретт, забираясь к ней в постель. Она сразу же придвинулась ближе, прижалась спиной к его груди. Он осторожно, но крепко обнял ее. — Теперь лучше?
— Гораздо. Спасибо тебе.
— Рад стараться.
Бретт зарылся лицом в ее распущенные волосы, с наслаждением вдыхая знакомый запах шампуня. Именно так между ними все и должно быть. Каждую ночь и каждый день.
И о чем он только думает? Они собираются пожениться только из-за ребенка. Джуниору нужна нормальная полноценная семья, вот и все. Никаких других причин быть не может. Но сейчас трудно было представить, что, не будь Джуниора, Лорел не лежала бы рядом с ним в постели.
— Мы правильно сделали, когда согласились пройти обследование, правда?
Как приятно было слышать это ее “мы”.
— Правда. Мы ведь это уже обсудили.
— Знаю, но до сих пор я думала только о себе и о том, что мне непременно нужно знать о здоровье малыша, хотя это ничего бы не изменило. Я все такая же эгоистка, какой была раньше. А ведь мать в первую очередь должна думать о ребенке.
— Ты и думаешь. Разве не ради него ты уехала из родного города, пошла на работу и за рекордные сроки овладела азами бухгалтерии?
— Я не перестаю повторять, что поступаю так-то и так-то только ради ребенка, но сегодняшнее обследование я прошла только ради себя. Не ради Джуниора, не ради тебя, а ради себя. Если это хоть как-то повредит ребенку…
— Вероятность каких-либо осложнений слишком мала. С малышом все будет нормально.
— Так хочется думать, что ты прав. Знаешь, сегодня я поняла, что абсолютно ничего не знаю о детях. Было бы неплохо, если бы в роддомах при выписке женщинам давали сопроводительные инструкции по уходу за новорожденными. Мне ужасно хочется стать хорошей матерью, но что я буду делать, когда окажусь дома с младенцем на руках?
— У тебя все получится. Точно так же, как получалось у тысяч других матерей в разных концах света, родивших первого ребенка.
— Все равно, каждый раз, когда я об этом думаю, мне становится не по себе.
— Представляю, я ведь тоже стану отцом в первый раз.
— Как это здорово, знать, что ты согласен со мной, — она еще теснее прижалась к нему, словно бы даже слилась с ним. Сейчас они были как две половинки одного целого. — Все равно, ты — другое дело. Такое впечатление, что тебя совсем не пугает будущее отцовство.
— Меня не пугает? А почему, ты думаешь, я накупил столько специальных книг? Да я в жизни своей не имел дела с детьми, даже не знаю, как поменять подгузник.
— И я тоже.
