Дорогая Кети,
если ты читаешь это письмо, я уже в мире ином. Пока у меня не появилась Кэссиди, я не часто задумывалась о своем конце. Теперь же считаю материнским долгом предусмотреть свою смерть. Меня не пугает сама мысль о кончине, меня тревожит будущее дочери.
Наш поверенный уже сообщил тебе, что я хочу видеть тебя и Джареда опекунами моей Кэссиди, если и Брейди не станет. Я знаю, что вы откликнетесь на эту просьбу и полюбите мою девочку, как родную дочь. Но я также догадываюсь, что ты, Кети, будешь шокирована, узнав, что я предпочитаю видеть Джареда единственным опекуном моей Кэссиди, если вы оба когда-нибудь решитесь на развод.
Я не рассчитываю на твое безоговорочное понимание, ибо догадываюсь, как тебя заденет мое окончательное решение. Но надеюсь объяснить это условие тем, что желаю таким образом продлить вашу общность, спасти ту истинную любовь, которой могут повредить временные обстоятельства. Кети, я знаю, что ты никогда не оставишь Кэссиди, но так же твердо знаю, сколько Джаред значит для тебя.
Кейт прочла первую страницу письма и глубоко вздохнула. Оптимистическая уверенность подруги растрогала ее, но и огорчила. Ей казалось невероятным, что Сьюзен, задолго поняв, что ее и Джареда брак шаток, решилась выдвинуть такое странное условие гарантом взаимности тающего чувства.
Кейт хорошо помнила свою влюбленность в Джареда. Помнила их короткий брак и последовавший за ним разрыв. Но ей казалось невероятным повернуть все вспять даже ради дочери Сьюзен.
Она откинулась на спинку кресла и плотно прикрыла глаза.
— Уже дочитала? — тихо спросил сидевший рядом Джаред.
— Еще нет, — ответила она. — А ты?
— Прочел трижды.
— И о чем говорится в твоем письме? — насторожилась Кети.
— Обычная для Брейди галиматья, не более того.
— Вот как? Тогда я дочитаю свое. — Кейт вернулась к письму.
Ты, Кети, знаешь, что семья — это не родство крови, но родство душ. И я, много раз наблюдая тебя и Джареда с Кэссиди, знаю, как вы близки друг другу. Я не могла бы желать для своей малышки лучших родителей, чем вы, случись со мной и Брейди несчастье.
— Кети, что такое? — растерянно спросил Джаред, увидев, как, спрятав лицо в ладони, сдерживая звучные всхлипывания, расплакалась Кейт.
Джаред понимал, что слова письма всколыхнули в ней подавленную скорбь. Он догадывался, что любое решение Кейт будет продиктовано только ее чувством долга по отношению к Сьюзен и Кэссиди, но не желанием остаться его женой. Однако Джареда это не смущало. Он погладил Кети по плечу.
— Простите меня, — проговорила она. — Я сейчас успокоюсь и дочитаю.
Я не хотела тебя обидеть, Кети. Пусть это письмо не будет тебе укором. Я искренне тебя люблю и желаю тебе только добра. Я знаю, что моя смерть отзовется болью в твоем добром сердце, и хочу, чтобы ты не была в этот миг одинока.
Береги себя и позаботься о моей девочке.
Люблю и верю,
твоя Сьюзен
Кейт дочитала послание подруги, но письмо не разъяснило ее недоумений. Она не понимала, как Сьюзен, такая рассудительная, могла связывать столь несовместимые вещи. На каком основании она сопрягала благополучие своей дочери и прочность отношений Кейт и Джареда? Почему для Сьюзен так важно было знать, что даже после ее смерти они останутся вместе? Для чего Сьюзен понадобилось делать Кэссиди условием этого распадающегося единства? Не правильнее ли было доверить девочку Кейт и позволить ей самой решать проблемы своего супружества?
Вопросов становилось тем больше, чем глубже вникала Кейт в слова письма. Она видела в них итог длительных размышлений. Надо надеяться, когда-нибудь она сможет понять свою подругу и принять ее позицию, но теперь ей казалось это абсурдом. Она на многое могла пойти ради малышки Кэссиди, но все же не представляла, как это может предотвратить ее разрыв с Джаредом. Кейт хотела этого развода, она сознательно шла к нему.
— Так и есть, — резюмировала вслух Кейт, встретившись с Джаредом взглядом. — В случае нашего развода твое опекунство они считают предпочтительным.
Кейт не находила возможным передать подлинную мысль этого интимного послания и ограничилась лишь сухой констатацией сомнительного итога.
— Я это понял, — сдержанно кивнул Джаред.
— Они родители, им виднее, — вложила все свое смирение в эту формулу Кейт.
— Мне очень жаль, Кети.
— Ты не виноват, Джаред, — остановила его соболезнования Кейт. — Я смогу увидеться с Кэссиди?
— Давай оформим все необходимые документы до того, как Кэссиди выпишут из больницы, — предложил ей Джаред.
— Я настаиваю, чтобы вы прежде, чем что-либо подписывать, обдумали все в спокойной обстановке, — твердо проговорил поверенный.
Они прошли в крыло детского отделения больницы.
Стены коридора были разрисованы легкокрылыми птицами, сказочными цветами, веселыми зверушками, обретающимися под радужными сводами. Этот жизнерадостный декор оставил их равнодушными.
Для Джареда начиналась новая жизнь. Ему предстояло стать отцом для маленькой девочки. Он не мыслил себе отказа, в нем говорил не только долг перед другом, но и неподдельная любовь к его дочери. Брейди знал, что Джаред стремится иметь собственных детей. Сам Джаред хотел, чтобы их матерью стала Кети. Идея развода была ему совершенно чужда.
Когда они поженились, то много раз обсуждали это, казалось, общее желание. Но, подумав, условились подождать пару лет, прежде чем заводить детей. Решили потратить эти годы на восхождение по карьерной лестнице и лишь затем отдаться семейному благоденствию.
Они мечтали о том, что однажды у них будет двое детей, семейный автомобиль, веселые каникулы сообща. Но когда пиар-кампания Кейт стала набирать обороты, приобретая сначала известность, затем авторитет, ее личные планы все более и более менялись, пока однажды не пошатнули здание их брака.
Развод был ее решением. Джаред почувствовал себя преданным, но и не снимал с себя вины за такой исход. Его категоричность не оставляла ей выхода, и Кейт предпочла уйти.
Джаред видел шанс в совместном опекунстве. Он надеялся на него, потому что продолжал любить свою жену и жаждал воссоединения. Но он боялся разочароваться вновь. Его одолевала мысль о том, что Кейт снова предпочтет свободу, что даже любовь к Кэссиди не свернет ее с выбранного пути. Но больше всего он боялся стать мнимым мужем, мужем ради Кэссиди.
Джаред покосился на жену и поймал взгляд ее заплаканных глаз.
— Надеюсь, с Кэссиди все в порядке, — прошептала она в тревоге.
— Если бы ее состояние изменилось к худшему, нам бы дали знать, — предположил Джаред.
Он ободряюще провел рукой по ее спине и, поддерживая за талию, повел дальше по длинному коридору.
