Однако не успела она поставить кувшин с холодным чаем на стол рядом с блюдом крупного синего винограда, как на стойке регистрации звякнул колокольчик.
Хоуп припомнила, не ожидает ли какую-нибудь доставку, — вроде нет. Иногда случается, что гости забывают ключи, а иногда люди просто заходят в гостиницу поглазеть на дизайн. Хоуп двинулась к дверям, не забыв о приветливой улыбке администратора отеля. Улыбка моментально исчезла с ее лица, когда через стекло она увидела визитера.
Конечно же, он был одет в костюм, на этот раз жемчужно-серый, подходящий для лета. Галстук, завязанный безупречным «виндзорским» узлом, подобран в тон костюму: серебристо-серый с контрастной ярко-бордовой полоской. Высокий и стройный мужчина, покрытый ровным золотистым загаром, классически красивый, холеный, он был... самым нежеланным гостем.
Хоуп неохотно отперла замок, открыла дверь.
—Джонатан? Не ожидала тебя здесь увидеть.
—Хоуп, — он улыбнулся, непринужденно и обаятельно — как будто чуть больше года назад не избавился от нее, точно от вышедшего из моды пиджака. — Выглядишь изумительно. Новая прическа тебе очень идет.
Он подался вперед, словно желая обнять ее. Хоуп резко отступила назад.
—Что ты здесь делаешь?
—Конкретно сейчас? Удивляюсь, почему ты не приглашаешь меня войти. Странно, что в отеле среди бела дня держат дверь на замке.
—Правила безопасности. Кроме того, у нас гостиница типа «постель и завтрак». Наши гости предпочитают уединение.
—А, понимаю. Прелестное местечко. Можно пройти с экскурсией? — Выждав несколько секунд, Уикхэм-младший изобразил улыбку. — Где же твоя профессиональная любезность?
Захлопнуть дверь перед его носом? Приятно, но по-детски. Еще подумает, что он ей небезразличен.
—Почти все номера заняты, но, если интересно, я могу показать тебе общие помещения.
—О да, очень интересно.
С чего вдруг?
—Повторяю вопрос: Джонатан, что ты здесь делаешь?
—Хотел повидаться с тобой. Родители передают тебе привет.
—Передавай и им от меня. — Хоуп перевела дух. Черт с ним, подумала она. — Здесь у нас — регистрационная стойка и комната администратора.
—Тесновато, но уютно и стильно.
—Да, мы тоже так считаем.
—Это оригинальная кладка?
Хоуп бросила взгляд на длинную каменную стену.
—Да. На старых фотографиях — гостиница, какой она была раньше, и Центральная улица.
—О, камин? Наверное, зимой он очень кстати.
Хоуп изо всех сил пыталась подавить негодование.
С какой стати он расхаживает по ее гостинице и позволяет себе комментарии?
—Да, гости любят посидеть у камина. Кухня у нас с открытой планировкой, — продолжила Хоуп, двигаясь дальше и втайне жалея, что не успела поправить макияж и прическу, — просто тогда она чувствовала бы себя увереннее. — Гости сами могут приготовить себе, что пожелают.
Он окинул взглядом яркие светильники в металлических корпусах, сияющую кухонную утварь, тяжелую гранитную столешницу.
—Система «на доверии»?
—Мы не берем с постояльцев денег за питание. Продукты и напитки включены в стоимость проживания. Стараемся, чтобы гости чувствовали себя как дома. Центральное фойе расположено здесь.
Задержавшись на пороге ее кабинета, он опять улыбнулся своей лощеной улыбкой.
—Как всегда, чистота и порядок. Хоуп, нам тебя недостает.
—Вот как?
—Очень.
В голове у нее вертелось несколько ответов, но ни один из них не мог расцениваться как вежливый, а она ведь решила не выходить за рамки.
—Работа плиточников — наша особая гордость. Вот, например, ковровый узор. Цветочные букеты выполнены местным флористом и символизируют богатство летнего сезона, а также гармонируют с общей атмосферой помещения.
—Согласен, детали подобраны со вкусом. Я...
—...как и деревянная отделка. — Хоуп перебила его. Вежливо. — Арки оставлены в изначальном виде. Реконструкцией и дизайном отеля занималась семья Монтгомери. Это самое старое каменное здание в городе, с первого дня служившее гостиницей. Зона отдыха прежде была проезжей частью.
—Хоуп. — Джонатан провел пальцем по ее руке. Она поспешно отодвинулась. — После экскурсии приглашаю тебя на ленч. Мы слишком долго не виделись.
Она была бы рада не видеть его совсем.
—Джонатан, я на работе.
—Работодатели обязаны предоставлять тебе перерыв на обед. Где у вас тут прилично кормят?
Хоуп даже не надо было стараться, чтобы изобразить холодность; тон ясно показывал отсутствие всяких эмоций. Он рассчитывает на ее согласие, поняла Хоуп. Более того, уверен, что она польщена, до безумия рада и слегка смущена от счастья. О да, она рада. Рада разочаровать его по всем пунктам.
—Если проголодался, зайди в «Весту» — это совсем рядом, через дорогу, — только компанию я тебе не составлю. Могу показать наш внутренний двор. — Хоуп открыла двери вестибюля, вышла на крыльцо. — Тут очень уютно, особенно в хорошую погоду. Приятно посидеть под зонтиком, выпить прохладительного.
—Вид подкачал, — прокомментировал Уикхэм, разглядывая красивую садовую стену и грязно-зеленое здание напротив парковки.
—Это временно. Монтгомери уже занимаются ремонтом соседнего здания.
—Деловая семейка, я смотрю. Присядем на минутку? Я не против прохладительного.
Правила гостеприимства, напомнила себе Хоуп. Они распространяются на всех без исключения.
—Хорошо, я сейчас.
Она вернулась в гостиницу, заставила себя разжать стиснутые зубы. В конце концов, этот человек может принести пользу гостинице, разрекламировать ее среди людей, желающих отдохнуть вдали от больших городов, в красивом отеле с хорошим обслуживанием. Несмотря на неприязнь к Джонатану, Хоуп не могла отрицать очевидного: в гостиничном бизнесе он разбирается на отлично. Значит, она будет делать свою работу и держаться любезно.
Хоуп налила в бокал чай со льдом, положила на тарелочку печенье. Из вежливости налила второй бокал, для себя.
Когда она вынесла поднос с напитками, он уже сидел за столиком.
—Удивлена, что ты приехал один, без жены. Надеюсь, с ней все в порядке? — Ну вот, — мысленно поздравила себя Хоуп, — она произнесла эти слова, не моргнув и глазом.
—Спасибо, все замечательно. Сегодня у нее в планах заседание комитета и поход за покупками. Ты, должно быть, скучаешь по Джорджтауну — магазины, ночные клубы... У вас тут такого нет.
—Честно говоря, Бунсборо уже практически стал для меня родным домом. Я здесь очень счастлива.
Он улыбнулся, и эта улыбка, в которой сквозила легкая жалость, словно говорила: он-то знает, что Хоуп лжет, дабы сохранить лицо.
