Она посмотрела в лицо Энджел. Неприкрытая мольба в голубых глазах девочки резала ее сердце ножом. Она попыталась набрать в легкие воздух, но у нее перехватило дыхание. Эмме пришлось силой выдавливать из себя слова. Они получились слишком громкими и резкими.
— Я не такая, как Лаура. Извини.
Энджел встала. Когда она отодвигала стул, одна из ножек зацепилась за циновку, стул опрокинулся и лежавшие на сиденье подушки упали на пол.
Девочка осторожно переступила через них и медленно вышла из комнаты.
Эмма повернулась к Дэниэлу и Джорджу. Они подавленно смотрели друг на друга. Вскочив, Эмма бросилась вслед за Энджел. Она пошла за ней до того места, где они все провели ночь. Там в тени отдыхали Мойо и ее львята. Голова львицы была высоко поднята, она насторожилась, словно почувствовала висящее в воздухе напряжение.
Энджел опустилась на колени возле львят. Они попытались начать игру, но львица успокоила их, оттолкнув лапой. Она наклонила голову к Энджел, касаясь подбородком волос девочки. Они замерли в этой позе, словно статуя матери и ребенка. Мойо смотрела на Эмму, и ее глаза горели, как расплавленное золото.
Остатки костра, на котором они готовили пищу, превратились в алое крошево из пепла и углей. Ночь уже опустилась, но луна еще не взошла. Воздух казался густым от теней. Эмма и Дэниэл сидели рядом на низких табуретах. Ее сюда привлекло не тепло, а красноватое сияние углей — казалось, это единственное, что может противостоять мрачному настроению, охватившему лагерь.
Подобрав палку, Эмма поворошила ею угли. Она со смутным беспокойством снова прокручивала в памяти события прошедшего дня.
Радостное волнение, вызванное ее предположением о связи между двумя лихорадками, быстро омрачилось всплывшим в результате вопросом об участии Эммы в исследовании. Хотя Дэниэл не выказал осуждения ни единым словом или поступком, у Эммы появилось ощущение, что она его предала. То же самое она чувствовала по отношению к Энджел.
Эмма взглянула в сторону девочки, лежавшей рядом с Мойо. Та повернулась лицом к львице и спиной к остальному миру. Энджел рано легла спать. Джордж последовал ее примеру, словно тоже никак не мог дождаться окончания дня. Эмма снова восхитилась Энджел. Девочка сделала храбрую попытку смириться с ситуацией. Проведя некоторое время с Мойо, она вернулась к своим обязанностям по лагерю. Несколько часов она работала с Дэниэлом, приводя в порядок вольер Билла и Бэна. Однако ее лицо при этом оставалось мрачным, а походка тяжелой. Она избегала встречаться с Эммой и старалась держаться рядом с мужчинами и Мойо с львятами. Энджел подошла к Эмме только раз, чтобы отдать ей зеленую наплечную сумку. Приближаясь, она прятала ее за спиной.
— Малышка провинилась, — обеспокоенно произнесла Энджел. — Она нашла твою сумку.
Энджел показала предмет разговора. На тонкой итальянской коже виднелись отметины зубов, один карман был наполовину оторван, а ремешок основательно пожеван.
— Все твои вещи по-прежнему внутри, я проверила. — У Энджел был несчастный вид. — Мне правда жаль. Я знаю, что она для тебя значит.
— Ничего страшного. — Эмме было трудно говорить. По сравнению с тем, как по ее вине расстроилась Энджел, сумка лишилась в ее глазах всякой ценности. — Все в порядке, не волнуйся.
Энджел облегченно улыбнулась и ушла. Эмма вернулась к подметанию пола в столовой. Она попросила Ндиси дать ей работу — любую — в надежде отвлечься от терзающих ее мыслей. Но ничего не получалось: Эмма продолжала раз за разом перебирать причины, по которым опекуном Энджел должен был стать именно ее дядя. Тот факт, что он вот так запросто мог сесть в самолет и прилететь сюда, чтобы забрать тело сестры, свидетельствовал о приличном состоянии. Он смог бы обеспечить Энджел хорошее образование. Она будет заниматься спортом, брать уроки музыки и на каникулах ездить в путешествия, как другие английские дети. Эмма с трудом могла представить Энджел в таком мире или поверить, что все эти вещи компенсируют девочке утрату верблюдов, львов и ее дома. Но эта девочка достаточно сильная. Она сможет приспособиться. Выжить.
Продолжая подметать, Эмма вернулась в мыслях к тем коротким мгновениям, когда она всерьез задумалась о возможности остаться здесь и попытаться получить опеку над Энджел. Она удивленно покачала головой. Если бы она рассматривала ее так, как обычно поступала в подобном случае — с точки зрения логики и здравого смысла, — то не увлеклась бы этой идеей ни на секунду. Это было невозможно по десяткам причин. То же самое касалось идеи оставить свой исследовательский проект, чтобы присоединиться к Дэниэлу на его станции в этом забытом Богом месте. Эмма чувствовала себя как человек, потерявший равновесие и ступивший в стремительную реку. Ее могло унести течением, но она вовремя успела выбраться из реки.
Сейчас, сидя у костра, Эмма краем глаза следила за Дэниэлом. Он сидел с опущенными плечами и молча смотрел на угли. Она почувствовала появившуюся между ними отчужденность. Видимых причин для этого не было — Дэниэл не винил ее за сделанный выбор. Но их отношения были подобны живому организму. И то, что произошло, произвело на них эффект, который невозможно было ни контролировать, ни предсказать. Эмма попыталась нарушить молчание.
— Я видела, как вы с Джорджем рассматривали карту, — тихо произнесла она. — Что вы обсуждали?
— Он показывал мне территорию, которую мечтает превратить в национальный парк. Он не раз просил об этом правительство. Территория тянется от этого места до другой стороны горы. Возле Ол Доиньо Ленгаи есть большое соленое озеро. Там выводят птенцов фламинго. От них вода кажется розовой. Это очень красиво. Еще есть водопад, возле которого можно плавать. Жители зовут его «местом двух вод». Там встречаются два потока. Горячий, который течет с вулкана, и холодный, с плато. Можно стоять посередине, и они будут омывать тебя одновременно. — Глаза Дэниэла снова засияли, а голос перестал быть безжизненным. Думаю, туристам это понравится. Они также могли бы подниматься на гору. Восхождение нужно делать ночью, когда не так жарко. На рассвете ты оказываешься на вершине. Стоишь там, глядя на ньику. Вокруг тебя — застывшая лава. Она белоснежная. Такие впечатления невозможно забыть.
— Звучит потрясающе. Эмма прикусила язык, у нее чуть не вырвалось: «Мне бы хотелось там побывать…»
— Национальный парк принесет пользу этому месту. Появятся рабочие места для жителей окрестностей. Но все это станет возможным, если мы сможем разработать вакцину от Оламбо.
Эмма нахмурилась.
— А какое отношение ко всему этому имеет лихорадка Оламбо?
— Даже если здесь будет парк, никто не захочет вкладывать деньги в строительство отелей и съемного жилья, пока остается угроза заражения Оламбо.
— Но ведь риск заражения туристов очень мал, — возразила Эмма. Иностранцы крайне редко заражались такими вирусами, как Эбола или Ласса, и практически все умершие от них были врачами, медсестрами или исследователями, как Сьюзан.
— Это верно, но туристы очень боятся некоторых вещей и совсем не опасаются других. Всем известно, что наибольшую опасность в такой стране, как наша, представляют дорожно-транспортные происшествия. Но туристы боятся вовсе не их. Они страшатся стать жертвой ограбления или заболеть.
