Майкл ничего не ответил, но его молчание было достаточно красноречивым.
Анна выдохнула — обреченно. Она посмотрела на Сару и увидела в ее глазах отражение своей боли. Затем, собрав остатки решимости, она повернулась к Майклу:
— Мы приехали, чтобы предупредить вас о возможном нападении бандитов. Вот и все. Но мы уже уезжаем.
Идя к двери, она слышала, как Сара сделала пару шагов вслед за ней и краем глаза увидела протянутую к ней руку, словно подруга пыталась задержать ее, — и ничего не произошло.
Анна продолжала идти — шаг, еще шаг, — слушая тишину у себя за спиной.
Вышла на веранду. Окунулась в солнечный свет, жгучий и яркий…
Сквозь пелену, застилавшую глаза, она увидела сине-белый «лендровер», припаркованный под эвкалиптом, и направилась к нему, стараясь не сбиться с курса, словно выверяя его по стрелке компаса.
Когда она подошла, толпа прихожан затихла. Анна продолжала идти к машине, почти не замечая любопытных глаз, шепчущих губ, толкающих друг друга локтей.
Стенли, где же ты?
Словно услышав ее немую мольбу, из-за машины показалась высокая фигура в хаки. В руках Стенли держал гаечный ключ, а его розовые ладони были испачканы машинным маслом. Стенли внимательно посмотрел Анне в глаза, когда она приблизилась.
— Поехали, — сказала она едва слышно.
Она забралась в «лендровер» и плюхнулась на сиденье. Наклонила голову, и волосы опустились на ее лицо. Закрыла глаза.
Она слышала, как Стенли уселся рядом и захлопнул дверцу. Ключ скользнул в замок зажигания, зазвенел брелок.
Внезапно раздался стук — кто-то стучал в окно со стороны Анны.
Сара
Анна подняла голову, отбросила с лица волосы.
И поняла, что смотрит прямо в ярко-голубые глаза Майкла.
Он жестом попросил ее открыть окно.
Анна попыталась выполнить его просьбу, но ее движения были слишком резкими, и окно заклинило. Тогда она открыла дверцу и вышла.
Анна и Майкл стояли лицом к лицу перед толпой зевак. Люди молчали и не сводили с них пристальных взглядов.
Всеобщие неловкость и смущение были настолько ощутимы, что их почти можно было потрогать.
Когда Стенли вышел из «лендровера» и встал рядом с Анной, внимание окружающих переключилось на него. Потом подошла Сара, по-прежнему обеспокоенная. Анна мельком взглянула на нее и снова повернулась к Майклу. Она молча смотрела на него. Она уже поставила крест на планах, надеждах и просто ждала.
— Не уезжай, — внезапно попросил он.
Его слова тяжело упали в напряженное молчание.
Анна смотрела на него настороженно, все еще не понимая его намерений.
Он опустил взгляд.
— Мне очень жаль.
Эти слова прозвучали тихо, едва слышно. Но они пронзили Анну лучом света. Золотым, драгоценным.
Майкл поднял глаза и встретился с ней взглядом. А когда он снова заговорил, его голос прозвучал громко — так громко, что услышали все:
— Прости меня.
Эти слова пролились на сердца собравшихся спасительным после долгой засухи дождем. Люди зашевелились, некоторые придвинулись к Анне и Майклу. Но в их движениях все еще ощущалась нерешительность, словно никто не знал наверняка, что может случиться в следующий момент.
Вдруг от толпы отделилась Ордена и подошла прямо к Анне.
— Здравствуй, сестра, — просто сказала она.
Морщины на лице старой няни стали глубже с тех пор, как Анна видела ее в последний раз, но при этом она странным образом не постарела. Она тепло обняла Анну, окутывая ее кухонным запахом раскаленного масла и ароматного дыма. Через несколько секунд Ордена отстранилась и посмотрела на лицо Анны, ощупала огрубевшими ладонями ее худые плечи.
— Кожа да кости, — резюмировала Ордена и повернулась к Саре. — Разве нам не стоит зайти в дом и поделиться пищей с путниками?
Ее открытость и непринужденность сняли напряжение. Невозможное вдруг показалось возможным. Сара восторженно посмотрела на няню, словно та только что совершила чудо.
— Конечно, спасибо, — наконец сказала Сара.
Взрослые радостно загомонили, а вокруг смеялись и играли дети.
Анна, Майкл и Сара стояли бок о бок. Ни один из них не произнес ни слова, но напряжение и правда спало. Они наблюдали за тем, как Стенли приветствует родственников, не успевая пожимать руки и отвечать на вопросы, как на руках у него неожиданно оказался ребенок, а рядом с ним — какая-то старуха. Он говорил и улыбался, но было очевидно, что мысленно он все еще с Анной.
— Давайте не пойдем в дом, — внезапно предложила Сара. — Давайте поедим здесь. Все вместе.
Майкл удивленно посмотрел на нее. Ордена тоже растерялась, но затем утвердительно кивнула.
— Хорошее предложение, — одобрительно заметила няня. — В конце концов, разве сегодня не особенный день?
Уже через несколько минут принесли травяные коврики и разложили их в тени эвкалиптов сестры Барбары. Начали подносить корзины из сизаля, наполненные деревенской едой: печеными бобами, папайей, арахисом и тыквами-горлянками с молоком, закупоренными пучками травы. Спустя какое-то время к угощению добавились глиняные горшочки с дымящимся угали. Затем из дома пришел Тефа и принес большой поднос горячих крестовых булочек, верхушки которых были покрыты глазурью и украшены крестиками из теста.
Анна присела на один из ковриков. Стенли опустился на корточки справа от нее, сложив руки на коленях на африканский манер. Дальше сидел Майкл. Глава миссии сел по-турецки, его воскресные шорты помялись, а носки запылились. Он выглядел неуклюжим, но держался непринужденно. Когда ему передали корзину с бобами, он зачерпнул горсть и протянул Анне. Передавая угощение, он улыбнулся, глядя ей в глаза. Его брови были слегка приподняты от удивления, словно утренние события приняли совершенно неожиданный поворот. Он явно еще не вполне пришел в себя.
— Мы пристроили новое крыло, там будет родильное отделение, — сообщил он Анне. — Вон там.
— Какое большое! — восхитилась Анна.
Их глаза снова встретились. Принужденно-вежливый обмен репликами обоим показался ужасно смешным, но разве легко с чего-то начать после стольких лет молчания?
Майкл повернулся к Стенли. Двое мужчин разговаривали, почти касаясь головами и все больше увлекаясь беседой.
Анна наблюдала за этой сценой, как за чем-то нереальным. Извинения Майкла и теплый прием африканцев превзошли все ее ожидания. Пока к ней пренебрежительно отнеслись только африканец-евангелист и несколько стариков, не понявших, кто именно сюда приехал. Все остальные, похоже, обрадовались тому, что Анна и Стенли вернулись.
Принимая угощение из рук Сары, сидящей возле нее, Анна жадно ела — от вида и запаха яств у нее разгорелся аппетит. В течение всего пира ее потчевали и историями: африканцы рассказывали о том, кто из детей вступил в брак, сколько новых хижин построили и сколько скота вырастили. Три подростка, роды у матерей которых принимала Анна, пришли поприветствовать ее. Они склонились над ней — сильные, здоровые, уже почти мужчины. Было сложно представить, что когда-то они были младенцами, бледными и сморщенными, хватали что-то в воздухе крошечными ручками.
