– Мама! Мамочка! Держись, мамочка! О, мамочки, что мне делать? Что мне делать? – Дарья паниковала. Она попыталась развязать повязку, которая закрывала мой рот, но узел был слишком тугим. Она бросилась к Николаю, стащила мешок с его лица и снова побежала ко мне, рыдая и дрожа. Но она справилась. Она сделала три глубоких вдоха, пригладила свои сумасшедшие красные волосы, размазала растекшуюся тушь и убежала за ножом.
– Сейчас, сейчас, секундочку. Господи, что случилось? Какой ужас! – Она освободила меня, но я была не в состоянии сделать ни одного движения. Николай попробовал встать и тут же упал на пол.
– Что мне делать, папа?
– Полиция, – прохрипел он. – Ванна. Нет, воды нет. «Скорую». Зови соседей.
– Да. Да, сейчас.
– Одеялом. Одеялом накрой… ее. – Николай ткнул в мою сторону.
Дашка, поскуливая, бросилась накрывать меня одеялами, потом села рядом и попробовала растереть мои руки своими ладонями. Ладошки были теплыми, для меня даже горячими – и это было непередаваемое счастье, чувствовать чье-то тепло.
Дашка позвала соседа, дом которого стоял через дорогу. Все наши дома обнесены высокими заборами – не дома, а крепости. Итог – наш сосед был дома весь день, но, конечно, ни о чем не подозревал. Ни сном ни духом. А то бы он, конечно… Но он и подумать не мог…
Сосед перенес меня к себе в дом. Николай дошел сам, опираясь на его плечо. Полиция приехала только через час, когда мы уже более-менее пришли в себя. Я все еще нервно дрожала, но горячая ванна сделала свое дело, кровообращение было восстановлено. Я пила подогретое вино, сжимала кружку обеими руками и поверить не могла, что мы выжили, и все кончено, и можно расслабиться. Это было, как если бы я уже летела в пропасть, но кто-то подставил натянутый тент. Можно жить дальше.
«Скорая» приехала еще позже, почти через два часа. Пробки. За город не пробиться. Доктора добрались до нас, когда мы разговаривали с полицейскими и как раз собирались возвращаться в наш разоренный дом. Лечить нас уже было не нужно, в больницу ехать мы, понятное дело, не хотели. Нам сделали по паре уколов и отпустили на все четыре стороны.
Мы пошли домой. Одетые в соседские вещи, в шубу соседской жены и его же тулуп, мы перешли дорогу и вернулись в наш дом, чтобы попытаться хоть что-то понять. Заходить домой было страшно. Хотелось немедленно убежать на край света, хотя было понятно, что и там может найтись пара плохих людей.
Дом встретил нас пустыми темными окнами и холодом. Ворота сломаны не были, но их механизм был открыт и развинчен – там есть такая специальная резьба, которую надо развинтить, если нет электричества, и открыть ворота вручную. Итак, наш вор был прекрасно осведомлен о том, как легко и просто открыть ворота, и о том, насколько автоматические ворота уязвимы. Но зачем им быть другими, если они все равно выходят не на улицу, а на внутреннюю дорогу поселка?
– Они перекусили кабель! – крикнул мой муж, разглядывая что-то около ворот.
– Как перекусили? Он же под напряжением! – возразил ему молодой веснушчатый паренек, невысокий и с приличным брюшком.
Он представился Александром Сергеевичем (практически Пушкин!), чтобы выглядеть солиднее, я думаю. Но лучше бы он для этого сменил одежду. Форма на нем была какая-то несвежая, не стиранная уже месяц. Он оказался нашим участковым, которого послали к нам вместо бригады быстрого реагирования. Поэтому-то ему и удалось попасть к нам быстрее «Скорой» – он жил в соседней деревне.
– Как-то перекусили, – покачал головой муж. Он смотрел на наш счетчик, который выходил на улицу. Кабель там был действительно перекушен. – Не трогайте, тут может током ударить. Надо вызывать специалистов. Непонятно только, почему не заработал генератор.
– У вас есть генератор? – переспросил «Пушкин». Муж пошел в гараж, где жила эта машина.
– Генератор должен был включиться сразу, как только отключился свет.
– Может, не было бензина? – предположил «Пушкин», следуя за моим мужем. В гараже было темно, и Коля гремел чем-то в поисках фонаря.
– Вот черт! – крикнул Коля, и я увидела, как луч света заметался по темному царству. Мы бросились в гараж.
– Что такое? – спросил «Пушкин», а я поняла, почему машина грабителей на КПП нашего поселка не вызвала никаких вопросов. Потому что это была наша собственная машина! Грабители угнали нашу машину. А поскольку стекла у Николая прилично затонированы (еще один его пунктик, за который он даже бывал оштрафован), то о том, кто именно сидел за рулем, охрана не узнала. Да и много ли они видят из маленького окошечка будки? Нажимают кнопку, открывают шлагбаум – и все.
– Значит, они уехали на ней, – эхом повторил мои мысли муж. – А как они сюда попали?
– Пришли? – предположила я.
– Откуда? Из лесу, вестимо? – разозлился Николай. – Хотя…
Мы проверили забор за домом. Он был высок и не поврежден. Неприступная стена из бетона с колючей проволокой по верхней части. В одном месте колючки не оказалось – она была вырезана и брошена на снег. Следы около этого места сохранились слабо – снег уже сильно стаял, была слякоть и грязная каша. Но можно было догадаться, что грабители просто приставили лестницу, забрались по ней, перерезали колючку, спрыгнули к нам во двор и втянули лестницу за собой. Или их кто-то ждал с той стороны. Или еще как-то. Суть от этого не менялась. Все стало вставать на свои места.
Они пришли около четырех утра со стороны леса. Кто они и сколько их – черт его знает. Минимум – трое, их мы слышали в доме. Может быть, был кто-то еще. Они отключили свет – у них был инструмент, который бывает только у профессиональных электриков, которым приходится отключать кабели под напряжением. Потом они перерубили кабель генератора.
– Причем получается, они знали, что у нас генератор, на котором тоже может сработать сигналка! – горячился Николай. – Это был кто-то из своих. Я вообще теперь начинаю думать, что это был кто-то из моих же ребят. Уж очень профессионально работали.
– Они могли просто предположить, что большой загородный дом может быть оборудован как сигнализацией, так и генератором. Нет? – возразила я. – И уже тогда есть буквально пара мест, где стоит искать генератор. Гараж – первое из них, не правда ли?
– Ну, не знаю. Все это подозрительно. Значит, они отрубили энергию. Выбили стекло, влезли в кухню.
– Они его не выбили, они его тихо вырезали стеклорезом, – пояснил «Пушкин».
– Поэтому мы не слышали звуков. Их не было, – кивнула я.
– Вы помните момент нападения? – спросил участковый.
– Нет. – Я покачала головой, от воспоминаний сегодняшнего утра меня снова бросило в дрожь. – Я проснулась оттого, что мне заткнули рот и натянули мешок.
– Вот этот? – Александр Сергеевич поднял с пола мешок. Я бросила на него взгляд и поняла, что больше не могу. Я села на пол, опустила плечи и разрыдалась. Это было уже слишком для одного дня.
