– Откуда я знаю, где он? – сказал Лешик, пропуская меня к себе в квартиру. – Наверное, вернулся к себе, Светланка с близнецами же в деревне.
Я прошлась по его вотчине, воинственно заглядывая в каждый угол. Вдруг он меня обманывал, и Максим скрывается под столом, или на балконе, или за кадкой с пальмой, в которой Лешик тушит окурки.
– Ты ее хоть полей!
– Так она эта… как его там… из пустыни, привычная. Таш, ты чего такая злющая? Обидел кто-то? Марина твоя согласилась на блок. Я ей сам отвез, показал.
– Сам?!
– Угу.
– Ладно. Говори адрес.
– Ты что, забыла? Она…
– Не она, а он. Где он живет?
– Кто?
– Лешик, не тупи.
– А, ты про Максима спрашиваешь? Так бы и говорила. Я точно не знаю, по памяти заезжал.
– Собирайся, отвезешь меня к нему!
– Зачем?
– Более идиотского вопроса я еще не слышала.
– Давай ему сначала позвоним.
– Ага! Ты хочешь его предупредить, чтобы он смылся?!
– Нет.
– Тогда собирайся, поедем.
Отвертеться я ему не позволила, подхватила под руку и повела к «пыжику».
Через пятнадцать минут мы были на месте.
– Вот его дом, – указал на многоэтажку Лешик. – Может, девятый этаж, может, десятый. Может, еще выше.
– Я высоты боюсь, романтика на крыше меня нисколько не привлекает.
– Хорошо, – выдохнул Лешик.
– Чего тут хорошего?
– Хорошо, что у нас есть хоть что-то общее. Я б на крыше тоже жить отказался. Возможно, из-за этого ты меня не убьешь.
– А что, должна?
– Тимофеева, у тебя такой вид, будто ты способна на жуткое преступление!
– А я способна. Так и знай.
– Прими дружеский совет, не порть мужику жизнь. Если он тебя в чем-то не устраивает…
– Он меня устраивает! Какой подъезд?
– Или тот крайний, или этот.
– Овечкин, у тебя топографический кретинизм?
– Ага.
– Так легко ты от меня не отделаешься. Позвони ему при мне и спроси номер квартиры.
Лешик испуганно огляделся и полез за мобильным телефоном. Я проследила, как он звонит, послушала их приветствие и толкнула его в бок, чтобы лишнего не болтал.
– Тридцатая, – выдал он.
– Чао, бамбино! – Я забрала у него телефон и сунула к себе в сумку. – Завтра верну. Только попробуй предупредить!
– Что я, больной?! А ты, Ташунь, точно не в себе.
– До свидания, Лешик, – произнесла я с угрозой.
Лишние свидетели мне были не нужны.
Он убежал в сторону остановки общественного транспорта. Я кинула взгляд на свою машину, припаркованную кое-как, и решила больше не тратить драгоценное время. Если мы сейчас не найдем с Максимом общего языка, то я ему все равно ничего доказывать не стану, развернусь и уйду навсегда.
Как красиво подумала!
Повернулась к подъезду и пошла, как Жанна д’Арк на взятие крепости. Только флага в руках не хватало.
Дверь ответила гробовым молчанием, хоть бы скрипнула, зараза такая. Я жала на звонок еще и еще, грозя вдавить бесполезную кнопку внутрь коробки. Или Лешик успел предупредить, или Максима нет дома. Но Лешик ему звонил! А я не дала ему возможности узнать, где тот находится. Сама виновата.
Я прижалась щекой к двери и прислушалась. Тишина.
Ситуация выглядела нелепой, если не сказать больше – дурацкой. Я села на ступеньки, за чистотой в подъезде следили, так что джинсами не рисковала. И принялась думать – что делала в последнее время не часто. Бегала как белка в колесе, с высоко задранной головой, наивно полагая, что небо вот-вот опустится мне на плечи и подарит свою манну небесную. Итак, Максима нет дома. Но ночевать-то он должен вернуться! А если нет? Я не хотела испытать еще большее разочарование, не увидев его ночью в квартире. Или, наоборот, увидев его с какой-то стервой. Безусловно, он мне ничего не был должен, никакими клятвами мы с ним не связаны, и все же. Мысль о другой женщине в его жизни казалась мне нестерпимой.
Я решила дождаться ночи, чтобы убедиться, где он ночует. Прислонилась к перилам и задремала, благо тишину подъезда жильцы нарушали в исключительных случаях. Многоэтажка была новой, не полностью заселенной, судя по всему, Максим недавно приобрел здесь квартиру. Но почему на десятом этаже?.. У меня с детства высотобоязнь. Не пора ли начать бороться со своими комплексами?
– …Держись, Ташунь, сейчас мы тебя спустим с парашютом вниз!
– Я боюсь вниз! Боюсь! Спустите меня наверх!
– Слабачка, смотри, Надежда легко прыгает в сто первый раз, а ты все никак не можешь решиться на единственный шаг в пропасть.
– Варенцов, ты сволочь, отстань от меня, отстань. Убери от меня свои грязные лапы!
Так прокричала я и открыла глаза.
– Вообще-то руки я мыл, – обиженно произнес Максим, держа меня в объятиях. – Кто такой Варенцов? Еще один твой воздыхатель?! Мне придется перебить половину города, чтобы добраться до твоего сердца!
– Нет, ой, нет, то есть – да!
– Ты запуталась, – укорил меня Максим.
– Вовсе нет! Опять это «нет». Я запуталась, да. И вообще…
– Что?
– Как что? Поцелуй меня! Постоянно тебя приходится упрашивать!
– А что, другие это делают без просьб с твоей стороны?
Стоп, сказала я себе, поднимая голову к лучистому теплому взгляду, к любви и счастью, к радости и мечтам. Стоп, ссориться больше нельзя.
– Других не было и нет. Ты у меня единственный навсегда.
– Хитрюга, – улыбнулся Максим и наклонился к моим губам.
А знаете что? Целоваться на лестничной клетке десятого этажа в сумраке засыпающего города чертовски приятно! Это как шагнуть в бездну без парашюта. И падать, взлетать, падать и взлетать! Так, чтобы бешено билось сердце, не знавшее любви, болели губы, забывшие поцелуи, ломило руки от крепких объятий, и кружилась в вихре безумного танца голова. Без мозгов. Они сейчас явно лишние.
Глава 6
Дама с обложки
Первый раз в жизни я проснулась в квартире одинокого холостяка. Открыла глаза и улыбнулась ласковому солнцу, пробивающемуся сквозь незадернутые шторы. Пощупала рядом с собой подушку – теплая, значит, мой мужчина где-то рядом, близко. Прислушалась, на кухне раздавались звуки кофеварки. Неужели варит мне кофе для того, чтобы принести в постель?! Я вполне обошлась бы и без этих доказательств любви. Мне хватило того, что произошло между нами ночью. Это было прекрасно! К чему лишние слова и объяснения, за нас говорила страсть и чувственность, балансирующая на грани безумия. Первый раз я отпустила себя и позволила расслабиться, отдаться мужчине не формально, а полностью, каждой частичкой собственной души, не только телом. Я доверчиво распахнула ему свой мир, тщательно прикрываемый равнодушным безразличием. Стала покорной, ласковой, безрассудной, безмятежной, сумасбродной… Какие там еще синонимы у счастья…
