– Значит, потеряла? Ну, я этого и боялась. Я не
понимаю, как может библиотечный работник так относиться к книгам. Этак ты всю
библиотеку разбазаришь! И как мы теперь будем оправдываться за чужую книгу?
– Да ладно, – мне удалось вклиниться в ее
монолог, – найду я тебе эту книгу.
Я пошла к телефону и набрала Иркин номер.
– Привет, извини, что рано… Иркин муж работает над
романом по ночам, а утром спит до полудня, и Ирка с мамашей ходят на цыпочках.
Странно, как они телефон сегодня не отключили.
– Слушай, этот Алик…
– А что? – встревожилась Ирка. – Он что,
неприлично себя вел, приставал к тебе?
– Да нет, просто у него в пакете осталась моя книга, а
теперь матушка требует ее срочно, так нельзя ли его телефон?
– Да я вообше-то не знаю, – растерялась
Ирка, – это мать его откуда-то выкопала. У нее все его координаты.
– Только матери не говори, – испугалась я, –
а то начнутся сплетни.
– Постой, – Ирка шуршала листочками, – вот у
меня есть его рабочий. Он переводчик, вообще-то дома работает, но иногда бывает
в своей фирме «Алтер Эго». Записывай!
Я набрала номер. Трубку сняла какая-то молоденькая девчонка.
Когда я попросила Алика, она явно удивилась и пошла его искать, причем мне
послышалось в трубке что-то вроде обсуждения моего звонка и тихого хихиканья.
Судя по всему, девушки Алика звонками не баловали, неудивительно, принимая во
внимание его внешность. Алик подошел к телефону. Голос у него был смущенный.
– А, это вы. Я вам уже хотел сам звонить. Ваша книжка у
меня, жива-здорова, я вечером собирался телефон узнавать. Вам книга срочно
нужна?
– Срочно, – ответила я лаконично, не буду же я
малознакомому человеку живописать наши семейные склоки.
– Ну ладно, подъезжайте сюда. Я у «Техноложки» работаю,
на Бронницкой, офис фирмы «Алтер Эго» на пятом этаже.
– А, так мы с вами рядом работаем!
– Да, рядом.
А ведь я ему между прочим не говорила, где работаю. Иркина
мамаша небось натрепала.
Я добралась очень быстро, поднялась на пятый этаж, нашла его
комнату. Он сидел за компьютером, кроме нас с ним в комнате находилась
рыженькая веснушчатая девица. Судя по тому, как она стрельнула в меня глазами,
это явно она подходила к телефону. Не успел Алик достать мою книжку, как дверь
распахнулась и в комнату влетела какая-то фурия. Вообще говоря, это была
довольно ухоженная и, как ни противно это признавать, стройная женщина с виду
лет тридцати пяти – значит, реально бери за сорок. Хороший оливковый костюм,
туфли обалденные… но я отвлекаюсь. Выражение ее лица полностью компенсировало
все вышеперечисленные достоинства. От нее вполне можно было прикуривать, а
смерч, который она создала в комнате, поднял в воздух и поменял бумаги на
рабочих столах.
Влетев в комнату, эта ведьма сходу набросилась на Алика:
– Ты, козел болотный, чем вообще занимаешься? Мы тебя
здесь для чего держим – чтобы ты свою жирную задницу растил или чтобы хоть
изредка работал? Мне сейчас от Мирского звонили – они тебя, оказывается,
вызывали к одиннадцати, а ты, кретин, что им ответил?
– Но, Лариса Георгиевна, вы же сами мне…
– Ты, студень жирный, мне еще отвечать будешь! Мирский
по твоей милости в «Глория Мунди» обратился. Такой клиент!
Я посмотрела на Алика. С ним происходило что-то ужасное, как
вчера ночью, когда к нам пристал тот недомерок, – он застыл в ступоре,
руки мелко дрожали, лицо резко побледнело, а на щеках проступили яркие
малиновые пятна, и капли пота на лбу… ужасно неприятно, но и жалко его стало.
На свою беду я попыталась как-то разрядить обстановку:
– Послушайте, простите, что я вмешиваюсь, но вы разве
не видите, что человеку плохо? Ему врач нужен!
Мегера развернулась ко мне всем корпусом и заорала:
– Это еще что такое здесь? Почему посторонние в офисе?
Сам ни фига не делаешь, да еще девок своих сюда водишь?
На хамство моя реакция быстра и однозначна. Не успела тетка
перевести дух, как я включилась в дискуссию:
– Вы, мадам, что себе позволяете? Вы думаете, что мы
сделаем скидку на ваш преклонный возраст? Или просто привыкли к манерам
одесского привоза и не можете понять, что находитесь в другом месте?
Мне показалось, что она сейчас лопнет от злости. Она
затряслась, кулончик в форме золотого скорпиона запрыгал на ее плоской груди:
– Ты… ты, вон отсюда…
Я не дала ей закончить тираду и с максимально возможным достоинством
(так мне, по крайней мере, показалось) взяла Алика под руку и потащила его к
двери. Это было не легче, чем тащить трехстворчатый платяной шкаф, в таком он
был ступоре.
– Пойдемте, мой друг, побеседуем в более приличной
обстановке. Здесь у вас что-то среднее между борделем и вокзалом. А я в такой
атмосфере не могу спокойно разговаривать. – И захлопнула дверь перед самым
носом у этой мегеры, успев заметить восхищенное выражение на липе рыжей девицы.
Я выволокла Алика на улицу и дотащила его до «Грильмастера»
на Московском. Честно говоря, я не люблю «быструю еду», все это жирное, мучное,
стандартное, но тащить такого бегемота дальше просто не было сил. У стойки он
вопросительно оглянулся на меня.
– Мне каппучино и пирожок с черникой.
Себе он взял пустой чай. Мы долго сидели молча, пока немного
не успокоились. Наконец я сказала:
– Простите, мне, наверное, не следовало вмешиваться.
Теперь у вас с вашей начальницей отношения совсем испортятся.
– Да, наверное, – он отвечал как-то вяло, но руки
у него перестали трястись, и сам он уже был не такой малиновый.
– А что, хорошо платят?
– Да ничего, но мне нравится, что, в основном, можно
работать дома.
По тому, с какой тоской он оглянулся по сторонам, я поняла,
что ему бывать на людях, что нож острый. И как это он потащился к Ирке на день
рождения? Наверное, тоже мать запилила.
– А вы один живете или с кем-нибудь?
– Один.
– И так все время дома и работаете? Не скучно?
– Да нет, привык уже, а что?
Тут я сообразила, что он мои расспросы может неправильно
понять и снова перевела разговор на инцидент с его начальницей.
– Судя по кулончику, она скорпион, и этим все сказано:
какой у скорпиона характер – по-моему ясно: яду – на десятерых. Ужиться со
скорпионом может только другой скорпион. А знаете, какая про скорпионов есть
легенда? Будто бы, если он оказывается в смертельной опасности, скорпион
изгибает хвост и жалит самого себя в спину, чтобы погибнуть от своего
собственного яда. Кончает самоубийством, прямо как японский самурай.
