– Так вот, – продолжил Вронский. – Когда одна часть «Сердца» оказалась в нашем распоряжении, были предприняты совершенно беспрецедентные усилия для розыска второй его половинки. Она упоминается в надписи на плите, что перегораживала вход в подвал пирамиды. И усилия наши даром не пропали. Вторая часть сердца нашлась. И думаете, где? В Стамбуле, в частной коллекции. Бригада опытнейших оперативников смогла заполучить и вывести эту недостающую часть в Союз. Представляла она из себя точно такую же ребристую полусферу. Отличие между ними было только в том, что вместо выступающих «рогов» в ней имелись три уходящие внутрь ее круто изгибающиеся канала. Удивительно, но эта часть «Сердца» была использована в качестве панциря для муляжа черепахи и, что было совершенно необъяснимо, весила в пять раз меньше первой половинки. Как бы то ни было, в конечном счете обе части полусферы оказались у нас в руках, и с ними началась работа. Когда были проведены все мыслимые и немыслимые эксперименты с обеими частями «Сердца» по отдельности, у кого-то возникла идея попытаться соединить обе части вместе. Но поскольку во время предыдущей работы с половинками одна из них, более тяжелая, приобрела вместо черного темно-бордовый цвет, а та, что полегче, из темно-коричневого сделалась молочно-белой, то торопиться не стали. Полагая, что обе эти части приобрели некое новое качество, и желая сделать задуманный эксперимент более безопасным, решили проводить его в лесной глуши, недалеко от города Мурома. Место это мы называем Муромским полигоном. Расположен он на территории бывшего аэродрома. Ранее там базировался полк МиГ-25, и после его расформирования осталось несколько заглубленных в землю капониров, в одном из которых и был устроен испытательный стенд. В самом дальнем ангаре на четырех параллельно уложенных на полу трамвайных рельсах была смонтирована небольшая установка. С каждой стороны миниатюрной железной дороги были сделаны специальные передвижные зажимы, в которые вставили половинки «Сердца». Двое отвечавших за эксперимент оперативников включили микрофоны, видеокамеры и принялись с помощью дистанционных редукторов и цепной передачи потихонечку подтягивать обе части «Сердца» друг к другу. Когда тележки сблизились примерно до полутора метров, установленные на зажимах пьезоэлектрические динамометры неожиданно показали внезапно появившееся взаимное притяжение между разделенными половинками. Посоветовавшись со специалистами из Москвы по радиоканалу, операторы сблизили тележки еще на несколько сантиметров и скоро поняли, что сила притяжения половинок возрастает по мере уменьшения разделяющего их расстояния в геометрической прогрессии. Но крепления представлялись им вполне надежными, а кроме того, любопытство их бежало впереди осторожности. По настоянию из центра, операторы все же развели тележки на исходные позиции и вставили между «рогами» тяжелой половинки довольно толстый кусок броневой стали. Посчитав, что больше никакие неприятности им не грозят, они продолжили эксперимент. А о том, что случилось дальше, мы можем прямо сейчас посмотреть сохранившуюся видеозапись. Сохранилась она потому, что обслуживавшие полигон видеомагнитофоны стояли, по счастью, в соседнем ангаре, который располагался примерно в трехстах метрах от первого.
Вронский включил стоящий рядом с ним монитор и, набрав на клавиатуре пароль входа в сеть, вызвал нужную программу.
– Картинку всего там происходившего перегнали позавчера по сети, – кивнул он на бегущие по экрану титры.
Илья увидел как бы сверху две массивные, сваренные из швеллеров конструкции, в центрах которых действительно просматривались некие полукруглые предметы.
– Какой диаметр этих полусфер? – почему-то шепотом спросил он Андрея.
– Сорок два с половиной сантиметра, – также шепотом отозвался капитан.
Голоса оперативников, проводивших эксперимент, частично заглушались непрерывным тонким скрипом.
– Что же там так противно скрежещет? – спросил Илья.
– Полозья по рельсам, – ответил Вронский. – Видимо, они не были смазаны.
– Восемьдесят семь сантиметров, – раздалось из динамиков компьютера.
– Принято, – отозвался второй, более высокий, почти мальчишеский голос. – Тяга правого – триста сорок, левого – пятьсот восемьдесят.
– Показания контрольных динамометров озвучиваются, – пояснил Вронский.
– А почему же они разные? – удивился Илья.
Вместо ответа тот только пожал плечами.
– Восемьдесят два, – прошла следующая команда.
– Пятьсот десять и тонна четыреста, – отозвался второй голос. – Давай-ка тормозить!
– Еще чуть-чуть, – попросил первый голос, – давай хоть сантиметров на пять их подтянем, только левую.
– Вот сейчас, – толкнул Вронский Илью под локоть, – сейчас начнется.
Все дальнейшее произошло за несколько секунд. От бурой половинки «Сердца» в сторону второй ее части ударили несколько коротких фиолетовых молний, сопровождавшихся резкими, похожими на пистолетные выстрелы, звуками. В ту же секунду раздался чей-то выкрик:
– Сильный перевес справа!
Рельсы начали медленно изгибаться, легко выдирая из бетонного постамента двухдюймовые болты. А через несколько мгновений рельсы со скрежетом скрутило в «баранку», словно они были сделаны из пластилина. Изображение резко дернулось в сторону.
– Ударная волна все посносила, – прокомментировал Вронский.
Он постучал по клавишам, и картинка вновь вернулась в исходное положение, хотя положение это исходным назвать можно было только с большой натяжкой, поскольку разрушение самой установки продолжалось. С грохотом были вырваны крепления белой полусферы, и она с размаху влепилась в приблизившуюся к ней на ширину ладони другую часть «Сердца». Скрип и скрежет внезапно прекратились, и стремительно меняющие свои окраски полусферы плотно приникли друг к другу, удерживаемые от полного слияния разве только куском вставленной между ними стальной плиты. Какое-то время казалось, что ситуация стабилизировалась. Послышались чей-то надсадный кашель и возглас, который можно было понять и как «прах», и как «мрак». Картинка неожиданно смазалась, но сквозь помехи, тем не менее, можно было заметить, что из зазора между полусферами начинает, медленно и прихотливо извиваясь, выдавливаться сизая полоска раскаленной стали. В динамике прозвучали отрывистые и неразборчивые выкрики операторов, но через секунду вновь обретшее единство «Сердце», внезапно заблистав тысячами зеркальных граней, испустило из себя нечто, что условно можно было бы назвать снопом медленно разлетающихся во все стороны искр. В следующее же мгновение Илья увидел, как волнообразно вздыбился бетонный пол ангара. Изображение на мониторе моментально погасло. Вронский выдохнул:
– Сейчас мы посмотрим, что в тот момент зарегистрировала наружная камера.
На экране появилось изображение бетонной дороги, которая упиралась в утопленные в землю металлические ворота ангара. Крыша его была сделана на одном уровне с окружающей местностью, и на ней уже успели вырасти молодые березки. В правом нижнем углу экрана бежали отсчитываемые секунды и метры пленки, но картинка на экране длительное время оставалась неподвижной.
