Тут надо немного остановиться и оценить состояние наших солдат в этот полный драматизма момент. Я даже не хочу говорить сейчас о чисто психологическом шоке: они ведь знали, что сзади выхода нет, а тут оказалось, что его нет и впереди. Но кроме того, наши танкисты были практически безоружны. Только по чистой случайности у двоих из них имелись автоматы, а у четверых на поясе висели в кобурах пистолеты. Вот и все! У немцев же, кроме значительного численного перевеса, имелись как минимум два ручных пулемета и несколько фаустпатронов. Все это наши танкисты разглядели на ближайшем к ним столе. Ради справедливости надо отметить, что и немцы тоже совершенно не ожидали появления наших солдат, а тем более с этой стороны, то есть со стороны наглухо отрезанного от поверхности двадцатиметровым слоем земли склада.
Давно замечено, что неожиданность действует на людей более ошеломляюще, чем ясно видимая и осознаваемая опасность. Огорошенный внезапностью человек вроде бы и не спит, и не загипнотизирован, но разум его уже не владеет телом, и ни один палец не может шевельнуться, и ни одно слово не может сорваться с уст. Похожая ситуация случилась и сейчас. Все находившиеся в подземной казарме на глубине примерно двадцати семи метров под землей бывалые и в массе своей совсем нетрусливые немецкие вояки застыли, будто пораженные громом, когда с грохотом распахнулись двери склада и оттуда, словно из тьмы преисподней, вывалилась толпа чертей в черных одеждах, с черными лицами и в черных рогатых шлемах. Они стояли молча, грозно глядя на опешивших немцев, будто посланцы ада, явившиеся за душами нераскаявшихся грешников. Парализующий шок был тем более силен, что они появились оттуда, откуда не могло появиться ни одно живое существо, ибо все обитатели этого подземелья твердо знали, что войти на склад можно было только через их казарму и никак иначе.
Немая сцена не могла, конечно, длиться слишком долго. На долю секунды раньше других очнулся от этой губительной оторопи гауптман Зильберт:
– Внимание, – истошно завопил он, – к оружию!
Но было уже поздно. Грохот гуринского автомата и жужжащий звон рикошетирующих пуль заставил всех броситься куда попало в поисках укрытия.
В ту же секунду, дружно сообразив, что пора уносить ноги, наши танкисты бросились обратно, в помещение склада с ящиками, забыв даже прикрыть за собой дверь. Попрятавшись за штабелями, они торопливо приготовили к бою имевшееся у них оружие и стали ждать ответной атаки. Прошло пять минут, десять, двадцать... Был слышен на стороне немцев непонятный шум, грохот падающей мебели и звон бьющегося стекла. Через некоторое время все утихло. Обе стороны затаились...
Когда совершенно внезапно бешеная стрельба оборвалась и Вист, держа в каждой руке по пистолету, выглянул из-под стола, за которым он прятался от русских пуль, в дверях склада уже никого не было. Только стоны раненых свидетельствовали о том, что все это ему не померещилось.
– Что это? Откуда? Этого не может быть! Мы в окружении! – метались в голове у Виста судорожные мысли. Он был так напуган и ошеломлен, что, появись сейчас эти черные солдаты снова, он не смог бы даже выстрелить, так как в этой суматохе совсем забыл снять свои пистолеты с предохранителей. Он несколько пришел в себя только тогда, когда рядом оказался полураздетый Карл с винтовкой в руках.
– Оберштурмбаннфюрер, – шепнул он ему, – принимайте командование на себя, капитан Зильберт убит наповал.
– Кто это был там? – запинаясь, спросил его Вист, указывая стволом «вальтера» на двери склада.
– Русские танкисты, – отозвался тот, – я их видел несколько раз на Восточном фронте.
– Как же они здесь оказались? – прошептал уполномоченный. – Здесь ведь ни один танк не пролезет!
Карл только пожал плечами и, понимая, что его начальник все еще пребывает в шоке, два раза выстрелил в настежь распахнутые двери склада. Хлопнуло еще несколько разрозненных выстрелов, и тут Вист словно бы очнулся.
– Прекратить огонь, – завопил он. – Там ценности рейха! И кто-нибудь, быстро вынести раненых в дизельную. А те, кто не занят, должны перегородить казарму баррикадой. Стрелять только наверняка, – добавил он секунду спустя.
Несколько человек из охранного подразделения принялись вытаскивать из-под столов раненых и убитых, а остальные, собравшись примерно в середине казармы, взялись сооружать примитивную баррикаду из тех же столов, лавок, коек и ящиков с тушенкой. Загремела падающая на пол посуда, бутылки и миски с гороховой кашей. В несколько минут сооруженную баррикаду солдаты наскоро забросали матрасами с коек, зная по опыту, что автоматная пуля, легко пробивающая стол и деревянную тумбочку, столь же легко вязнет в ватном матрасе.
Пока происходили все эти события, Вист, руководивший выносом раненых, подсчитал первые потери от неведомым путем проникших на склад русских танкистов. Результаты оказались неутешительны. Двое, в том числе и капитан, были убиты наповал и трое солдат ранены. Один из них, получивший две пули в грудь, был явно не жилец. Итого, в строю из двадцати семи осталось только двадцать два человека. Приказав поварам быстро перевязать раненых и выдать им по стакану шнапса в качестве лекарства, он сунулся было опять в казарму, но тут же отпрянул назад.
– Э-э, да мы тут все как на ладони, при таком освещении, – внезапно догадался он, – русские нас перестреляют здесь так же легко, как куропаток в поле.
Подозвав к себе одного из дизелистов, он приказал ему выключить свет в казарме и, наоборот, включить его на полную мощность на складе. Только после выполнения приказа уполномоченный нырнул в темноту. Опасаясь шальной пули, он быстро улегся на пол и неумело, благо в темноте никто его не видел, пополз к спрятавшимся за баррикадой солдатам. Добравшись до них, он шепотом приказал доложить, каким оружием располагают ее защитники. С этим, как оказалось, дело обстояло совсем скверно. На руках обороняющихся имелось только пять винтовок, два автомата и два пистолета, один из которых лежал у него в кобуре. Имелась еще, правда чисто теоретическая возможность, достать пулеметы и фаустпатроны, валяющиеся сейчас недалеко от входа на склад, но, во-первых, это было крайне опасно, а во-вторых, если трезво рассудить, совершенно бесполезно. Пулеметы были без лент, они лежали где-то в грудах всевозможных припасов, сложенных у дверей склада, и найти их под огнем русских, да еще и в кромешной темноте, было просто нереально. Применять же противотанковые фаустпатроны на складе, заваленном легковоспламеняющимися предметами, было бы просто самоубийственно. И тут Виста словно толкнуло – он вспомнил наконец о директоре музея. В этой суматохе он совсем забыл о нем!
– Господин Роде, – все также шепотом позвал он его, – с Вами все в порядке?
– Благодаренье Богу, я жив, господин оберштурмбаннфюрер, – донеслось до него из темноты. Пуля черного человека порвала полу моего пиджака.
С души Виста в этот момент, несомненно, свалился тяжеленный камень.
«Старика профессора надо спасать, – подумал он, – здесь слишком опасно».
– Ганс, – зашипел он, – быстро выведи господина профессора в дизельную и покорми его там хоть чем-нибудь.
