– Ты уж и скажешь, ни гу-гу, – перебил его Алексей Германович, – а в любой курилке только об этом и судачат.
– На каждый роток не накинешь платок, – отпарировал отставной полковник, – давай все же о деле думать.
– Действительно, – несколько обмяк майор, – не будем заранее паниковать, может быть, ничего серьезного и нет! Хорошо, сейчас расходимся до семнадцати часов, а затем созваниваемся и смотрим, у кого что получилось.
Оставшись один, Василий Семенович вызвал одну из сотрудниц своего отдела и поручил ей немедленно собрать все журналы контроля прихода и ухода сотрудников во всех без исключения отделах и лабораториях.
– А будут спрашивать, почему, говори, что началась плановая проверка из министерства, – инструктировал он ее. – Все журналы должны быть здесь через пятнадцать минут, – хлопнул он своей широкой ладонью по столу для пущей убедительности.
От этого удара злополучный список ворохнулся и плавно спланировал под батарею отопления. Василий Семенович посмотрел ему вслед, но, пересилив свою лень, все же встал со стула, опустился на корточки и, покряхтывая от напряжения, вытащил его оттуда. После этого он засунул листок в самый нижний ящик стола и для верности запер ящик на ключ.
– Полежи-ка пока здесь, дружок, – пробурчал он, – не созрел ты еще!
2 АПРЕЛЯ 1992 г.
Этот вечер Владимир Степанович специально освободил от всех служебных дел для того, чтобы проанализировать все собранные им к этому времени материалы по делу «Толмач». Раскрыв на столе заветную папку, он отщелкнул закрывающий документы замок и, вынимая листы один за другим, разложил их по столешнице. За окном хлестал подхваченный ураганным ветром дождь, а наш подполковник, потушив в своем кабинете верхний свет и оставив включенной только старинную настольную лампу, погрузился в свое любимое занятие. В том, что он зацепил перспективное дело, у него не было ни малейших сомнений. Взять хотя бы главного фигуранта по делу, Юрия Александровича Сорокина. Он развернул анкету, полученную только сегодня утром с места его работы из НПО «Атом».
– Так, – начал он читать вслух. – Сорокин Ю.А. родился 29 ноября 1952 года, родители – Сорокин Александр Иванович 1916 года рождения и Сорокина, урожденная Жовнерик, Валентина Львовна 1931 года рождения. М-да, приличная у них была разница в возрасте. Но ничего, это пока не криминал. Далее, наш герой рос, рос и в семнадцать лет окончил среднюю школу № 283. Служба в Советской армии. В/Ч 28103.
Тут подполковник уже не стал колебаться. Снова взяв авторучку, он начал набрасывать очередной план оперативных мероприятий.
1. Уточнить принадлежность воен. части 28103. Характеристика, поощрения, чем занимался, воинское звание.
Далее, продолжал он свой монолог, после завершения срочной службы наш Ю.А. возвращается домой и буквально через две недели поступает на работу опять же, что весьма интересно, в воинскую часть, на этот раз уже в Москве. Вторым в его плане появился пункт по поводу еще одной воинской части, носящей номер 45603. Так, он работает там около года и поступает в МГИМО на переводческий факультет, который наш Юрий Александрович успешно оканчивает в 1979 году. По распределению он работает затем три года в Институте биофизики Минздрава СССР в скромной должности переводчика.
Подполковник тщательно вписал в свой план и вопросы, касающиеся времени, которое «Толмач» провел в стенах этого также закрытого и крайне засекреченного института. Далее он, уж неизвестно каким образом, переводом устраивается в НИИ атомного приборостроения, преобразованного в 1990 году в НПО «Атом», где и работает по сию пору.
«И каково же резюме? – задал сам себе вопрос подполковник. – А резюме просто, как правда, – ответил он себе же, – наш переводчик всю свою сознательную жизнь служил или работал только в воинских частях или в секретных институтах, так или иначе связанных с оборонным сектором нашей экономики».
Крайнев снял трубку особой телефонной сети (в лубянском просторечье «секретки»). Через несколько секунд характерное пощелкивание подсказало ему, что он вышел в линию.
– Отдел 25-Б, подполковник Крайнев, номер 105—14, – сказал он в микрофон, – прошу выяснить принадлежность к родам войск воинских частей под номерами: 28103 и 45603.
Положив трубку, подполковник протер уставшие за день глаза и, достав пачку папирос, потряс в воздухе коробком спичек. Но тот был пуст.
– Видно, все же придется вставать, – подумал Крайнев и, отодвинув тяжелое кресло, выбрался из-за стола. Он подошел к стенному шкафу, открыл одну из створок и, нашарив в кармане своего роскошного кашемирового пальто полный коробок, с наслаждением закурил.
Докурив папиросу до мундштука, он ловким щелчком выбросил его в урну и вернулся к разложенным на столе бумагам. Взяв в руки донесение лейтенанта Цветкова, Владимир Степанович в третий раз принялся за его изучение. Пропустив за ненадобностью расположение комнат и описание мест общего пользования, он сразу перешел к описанию обстановки жилых комнат.
«Общее впечатление от меблировки, вида и количества украшений на стенах, оснащения кухни и оформления спальни позволяет однозначно характеризовать хозяев квартиры как выходцев из среды зажиточных крестьян или мелких служащих, скорее всего из провинции. Часть предметов, а именно: настенные часы с боем, характерные бисерные вышивки на стенах гостиной, явно католическая застекленная икона в углу спальни и ряд менее существенных безделушек однозначно указывают на то, что либо сам хозяин квартиры воевал в конце войны на территории Германии, либо там был кто-то из его ближайших родственников. Общий вид висящей на вешалке одежды и обуви указывает на весьма скромные доходы семьи. Да и то, что большая часть предметов в обстановке обеих комнат и кухни куплены явно не менее пятнадцати лет назад, позволяет сделать вывод о том, что ни родители Ю.А. Сорокина, ни он сам не имели, скорее всего, особенно в последние годы, каких-либо побочных доходов. Для справки: А.И. Сорокин работал в последние годы перед пенсией водителем на «скорой помощи», а его супруга Валентина Львовна трудилась всю жизнь в системе среднего образования. Заслуженная учительница СССР. Из недвижимого имущества Сорокины являются владельцами только крохотной однокомнатной дачки в районе Апрелевки. По моим данным, ответственный квартиросъемщик А.И. Сорокин действительно скончался в марте этого года. Установлено, что он действительно похоронен на Ваганьковском кладбище. В комнате Ю. Сорокина имеется видеокомплект фирмы JVC и импортная пишущая машинка, но все это достаточно устаревшая техника, примерно пятилетней давности. Что же касается пишущей машинки, то она была выдана Юрию Александровичу со склада НПО «Атом» три месяца назад. Накладная №340912 прилагается».
– Угу, – хмыкнул подполковник, – а где же, интересно, был наш «Толмач» пять лет назад?
Он быстро перелистал материалы, присланные из режимного отдела НПО «Атом».
– А-а, вот оно что, – нашел он наконец нужную страницу.
Там было написано: «8 июля 1985 года переводчик Сорокин был направлен на работу по специальности в Центр атомных исследований «Тажура», Ливия. По контракту, заключенному между объединением «Изотоп» и Ливийским министерством атомной энергии СНЛАД, он отработал девять месяцев, и по просьбе арабской стороны его командировка была продлена еще на шесть месяцев. Дважды Ю.А. Сорокин отмечался в приказах по советской дирекции объекта, награжден ценным подарком. Нарушений производственной дисциплины за все время пребывания в Ливии у него, по линии КГБ, не отмечено».
