«Что там дальше, – начал припоминать он слова из отцовского письма, – ТРУБА, ЗЕМЛЯ? Так, кажется, или наоборот?»
Он опустил глаза. Вся северная стена их сарайчика была завалена всевозможными деревянными предметами. Тут громоздились старые оконные рамы, части сломанных стульев и табуреток. Обрезки разнотолщинных досок дополнялись связками оструганных планок, явно предназначенных для ремонта уже изрядно покосившегося забора.
«Расчистка авгиевых конюшен, – припомнил он, – составила славу даже такому герою, как Геракл».
Юрий обреченно вздохнул и взялся за ближайшую к нему деревянную конструкцию совершенно непонятного назначения. Следующий час он посвятил расчистке этой части сарая. То, что еще представляло очевидную ценность для хозяйства, он складывал на улице в штабель, а то, что было уже очевидной рухлядью, кидал на почти загасший костер. Покончив с этим докучливым делом, Юра сходил в дом. Там он ополоснул мокрое от пота лицо и выпил чашку чая из термоса. Переведя, таким образом, дух и подкрепив тело, он снова вернулся в сарай, на этот раз прихватив с собой и свечу. Дощатый пол в «гараже» был стар и на памяти Юрия никогда не переделывался. Правда, одна доска, в дальнем от двери углу, показалась ему новее остальных.
«Вот с нее и начну, – решил Юрий и, просунув в узкую щель плоский конец ломика, принялся аккуратно отдирать ее от стропил. Через минуту березовая, добросовестно прибитая несколькими проржавевшими гвоздями доска сдалась. В подполье было совсем темно. Юра зажег свечу и, подождав пока она разгорится, опустил ее в подпол. Однако там было пусто. – ЗЕМЛЯ, – припомнил он, – не ДОСКА, а ЗЕМЛЯ».
Вынув свечу из подполья, он снова взял ломик и принялся протыкать им открытый кусок земли, пытаясь нащупать искомую ТРУБУ. Один раз ему показалось, что он что-то обнаружил, но это оказался просто обломок кирпича.
– Не беда, – философски заметил он, когда уже перекопал все открытое пространство, – пол большой, еще не все потеряно.
Он оторвал вторую доску, прибитую вдоль северной стенки, и снова взялся за лом. После десятка ударов ему показалось, что лом скользнул по чему-то металлическому. Юрий отложил свой ударный инструмент в сторону и взялся за штыковую лопату. После нескольких вынутых ведер земли, которую он торопливо выбрасывал прямо в открытую дверь, он действительно обнаружил верхнюю часть довольно толстой водопроводной трубы, видимо давным-давно вколоченной когда-то в грунт. Сделав еще несколько интенсивных ударов лопатой, он смог наконец выдернуть ее из липкой глины. Забыв даже прикрыть за собой дверь сарая, Юрий поспешил в дом. Положив в раковину на кухне этот сорокасантиметровый обрезок водопроводной, с заклепанными наглухо обоими концами трубы, он начал отмывать ее под слабой струей воды. Однако ладони у него быстро заныли от холода, и он, оставив трубу в раковине, поспешил прижать их к теплым кирпичам печки. Отогревая посиневшие пальцы, Юрий приметил лежащую на полочке, справа от печи, посудную щетку с длинными и жесткими пластиковыми ворсинками.
«Вот что мне нужно, – быстро сообразил он и, вооружившись ей, вернулся к раковине, где начал ожесточенно тереть жесткой щетиной ржавые бока найденного обрезка. Приведя трубу в относительно приличный вид, он завернул ее в кусок старой рубашки и перенес на верстачок. Снова выглянул в окно, но странный курильщик уже исчез. – Шляются тут всякие, – с раздражением подумал Юрий, – только занятым людям мешают работать!»
Он завернул разобранный пистолет в кусок ветоши и убрал его на верхнюю полку старинного буфета, стоящего рядом с верстачком. Затем вплотную приступил к трубе. Он взвесил ее в руке, прикидывая, какой груз она могла в себе хранить. Затем он поднес ее к уху и осторожно потряс. Внутри трубы явно что-то было, но это не стучало и не звенело, а шуршало! Осмотрев добросовестно заклепанные концы водопроводного обрезка, Юрий решил для себя, что самым лучшим решением проблемы будет распилить эту трубу пополам ножовкой и тем самым решить дело быстро и радикально. Вынув из инструментального ящика пилу по металлу и подхватив свободной рукой завернутый в обрывок газеты ржавый обрубок, он спустился по ступенькам в палисадник, где, завернув за угол своей дачи, оказался у прибитого к стене столика, к которому были еще отцом намертво прикручены пудовые тиски. Зажав в них трубу, он поплевал на ладони и начал работать ножовкой. Изрядно проржавевшие стенки сопротивлялись недолго. Заметив, что полотно ножовки прорезало металл насквозь, Юрий ослабил зажим тисков и, несколько провернув свою находку, начал постепенно увеличивать протяженность кольцевого разреза. Через несколько минут узкая щель пропила практически опоясала всю трубу. Тогда он отложил ножовку и, взявшись за почти отпиленную половинку, начал ее раскачивать. После нескольких движений соединявший половинки перешеек лопнул. Юра осторожно снял отпиленную часть и увидел, что в трубе находится плотный сверток точно из такой же серой ткани, в которую был упакован и «парабеллум». Сердце его забилось в тревожном ожидании. Он вынул сверток и, подхватив пилу, бегом бросился на веранду. Усевшись за верстачок, Юра принялся в очередной раз распарывать ножницами плотные стежки дратвы. Через минуту он уже раскладывал содержимое своей находки на столе. Найденные предметы из серого свертка оправдали все его самые смелые ожидания. Перед ним лежали: еще две запасные обоймы к пистолету, ершик для чистки ствола, около трех десятков патронов, завернутых словно карамельки в фантики из кальки, несколько плоских кусочков металла непонятного предназначения, два серебряных перстня, а также пара завернутых порознь бойков к затвору «парабеллума». Понятно, что перстни в эту минуту совершенно его не заинтересовали. Но вот бойки, это было именно то, что нужно! Он освободил один из них от кальки, протер смоченной в бензине тряпкой и, сняв с полки узелок с деталями пистолета, начал тщательно его собирать. Торопиться было некуда. На часах было только начало четвертого. Погода была великолепна. Солнце, описав положенный пируэт в небесах, прекрасно освещало застеленный газетами верстачок, словно желая помочь ему в его ответственном деле. Перед тем как установить на место очередную деталь пистолета, Юра щедро смазывал ее тягучим, с сиреневым отливом, машинным маслом из круглой велосипедной масленки, полагая, что эту «кашу» маслом не испортишь.
«Пускай получше промаслится, – рассуждал он про себя, – столько лет без нормального ухода пролежал, пусть хоть теперь вволю напитается».
Закончив сборку, он вставил в рукоятку пустую обойму и вскинул знаменитое творение Карла Люгера на вытянутой руке.
«Хорош! Вот бы сейчас где-нибудь его испытать, – подумал он. – Хоть и жалко патронов, но без испытаний все же не обойтись, проверка такому ветерану просто необходима». Он отложил пистолет в сторону и пододвинул к себе кучку укрученных в хрупкие бумажки патронов. Развернув один из них, Юрий почувствовал, что тот покрыт какой-то плотной и прозрачной пленкой. Он поцарапал ее ногтем. Пленка начала крошиться. Тогда он взял несколько отвалившихся белесых крупинок на язык.
«Воск, – решил он, пожевав крупинки, – или, на худой конец, стеарин из свечки. Ну, это для нас не проблема!»
Отыскав на кухне полбутылки уайт-спирита и запасшись еще несколькими чистыми обрезками льняных тряпочек, он принялся методически протирать ими патроны один за другим. Закончив это кропотливое дело, он снарядил ими все три обоймы и, отодвинув их в сторону, пересчитал оставшиеся латунные «орешки». Их оказалась ровно дюжина.
