Илья Федорович положил перед подполковником лист разлинованной бумаги.
– Обратите внимание, Владимир Степанович, – вооружился он авторучкой вместо указки, – вот здесь у меня расписаны разного вида гипотезы по поводу того, где же может находиться Янтарная комната, а здесь, источник: то есть приводятся наши данные или немецкие.
Подполковник склонился над столом и, сжав пальцами виски, принялся внимательно изучать представленный ему документ. Наконец он откинулся на спинку стула и потер усталые глаза.
– За что люблю тебя, майор, – дружелюбно пробурчал он, – так это только за то, что ты всякое лыко умудряешься в строку вставить. Молодец! Без всякой лести, молодец!
Он вышел из-за стола, вынул из коробки папиросу, но, видимо, решив более не травить некурящего майора, отбросил ее на стол.
– Ну, что же, материал ты собрал прекрасный, теперь нам надо сделать из него правильные выводы. Итак, – он подхватил со стола только что просмотренный документ и принялся расхаживать с ним по кабинету. – А верно ты подметил, – хохотнул он, – самое интересное только начинается. Вот тут, например. Если обобщить все сведения по поводу сообщений насчет того, уцелела Янтарная комната или погибла, то получается, что она погибла с вероятностью 64%, а то, что уцелела и лежит где-то в целости и сохранности соответственно только 36%. Но, как только мы пытаемся выяснить, так сказать, национальную принадлежность данных сообщений, то сразу замечаем некоторую странность. Так, например, если по нашим послевоенным данным Янтарная комната однозначно погибла только в 28% случаев, то почему-то по данным немецкой стороны она погибла уже в 72% случаев. Как говорил в таких случаях гоголевский Хлестаков: «Однако это странно, господа». Поедем дальше. Вот еще такой, можно сказать, малоприметный фактик. Причина гибели. Ты смотри, Хромов, какая здесь бездна информации! Наши-то глупыши указывают всего четыре причины, да и те примерно в одном направлении сконцентрированы. Ну, что это такое? «Сгорела при пожаре... сгорела при бомбежке... пошла на дно вместе с кораблем и, ха, утонула!» Прекрасная гибель для янтаря, который может еще десяток миллионов лет легко пролежать под водой. Ну, а теперь посмотрим на наших немецких товарищей. Какие сюжеты, какая фантазия! Ну, майор, ну потешил! Ты только посмотри! Она, оказывается, была спрятана в солевой шахте, и вход в нее завалило при взрыве. Или вот, ну просто шедевр! Ее, оказывается, вывозили на подводной лодке, но лодку, естественно, потопили. И кто же потопил? Да наши же эсминцы, разумеется. А вот, тоже ничего. Комната была все же успешно вывезена из Кенигсберга, но ее буквально за день до окончания войны безвестные эсэсовцы сбросили в мутные воды озера Топлиц.
Подполковник все же не вытерпел и закурил:
– Извини, майор, – сказал он, подходя к форточке, – мочи нет терпеть. – Он несколько раз затянулся и вдруг захохотал, давясь дымом. – А тут ты, кхе-кхе, ну просто, кхе, шедевр создал, ну это прелесть!
– Что там такое? – привстал со своего места Илья, – там, мне кажется, ничего смешного нет.
– Да я не про тебя, – прокашлялся наконец подполковник, – я про немцев. Ты же сам все это прописал. Ну, смотри. По данным только немецких источников мы читаем: 1949 год. Комната цела – 77%. Далее, 1952 год. Комната цела – 52%. Смотри дальше. 1958-й. Она все еще цела – 39%. А на сегодняшний момент результат нам известен. Типичнейший пример целенаправленной дезинформации. Запомни, майор, на всю жизнь, самую правдивую информацию можно получить только по горячим следам, а далее обычно начинаются мемуары, сочинительство и надувательство. Вот и, кстати, дальше у тебя отличный пример идет. Видишь, в том же 1949 году по данным советской разведки Янтарная комната считалась уцелевшей только в семидесяти пяти процентах, то есть, в то время немцы были даже более уверены в том, что этот шедевр уцелел, нежели наши славные поисковики.
– А ведь точно, – обрадовался майор, – выходит, значит, шанс отыскать ее все еще не утерян?
– Хотелось бы думать, что так, – ответил подполковник. – Но ты, милейший, говорил, что этот доклад идет под грифом «во-первых», а что же ты накопал «во-вторых»?
Майор нахмурился, и его лицо приняло грустный и озабоченный вид:
– Во-вторых, Владимир Степанович, я накопал то, что может закопать все это дело в мгновение ока.
– И что же это? – озадаченно спросил своего заместителя подполковник.
– Вы не поверите, но проблема оказалась значительно глубже, чем нам представлялось еще неделю назад. Вы понимаете, чем дальше я влезал во все эти дела, связанные с вывозом наших культурных ценностей именно в Восточную Пруссию и именно в Кенигсберг, тем большие у меня начали появляться сомнения, что наш «Толмач» занимается именно Янтарной комнатой.
– И почему же это? – удивился Владимир Степанович, – объект для него вроде бы вполне достойный.
– Да, достойный, согласен, но давайте вместе с Вами попробуем взглянуть на всю эту ситуацию глазами не «Толмача», а его отца. Я так понимаю, что у нас период его пребывания в Кенигсберге освещен менее всего, а ведь именно там произошли основные события, которые и дали начало всей этой истории, разворачивающейся сейчас перед нашими глазами.
– Что-то я не понимаю, куда ты клонишь и почему, скажи на милость, то, что случилось пятьдесят лет назад в сотнях километров от Москвы, может нам сейчас помешать? – недовольно пробурчал подполковник.
– Сейчас объясню, – полез в свою папку за очередными документами Хромов. – Вот тут лежит ответ на Ваш вопрос, – произнес он, любовно раскладывая на столе несколько архивных справок и фотокопий каких-то документов.
Закончив свои приготовления, Илья откинулся на спинку стула и начал излагать свою, выношенную за последние дни гипотезу.
– Я ведь, Владимир Степанович, не просто так упомянул Александра Ивановича Сорокина. Ведь именно с ним произошли эти события, и нам надо приложить все силы, чтобы понять, почему он молчал столько лет.
– Боялся, видимо, – ответил заинтригованный подполковник.
– Согласен, боялся, но вот чего? Вопрос, я понимаю, странный, но не в нем ли скрыт ответ на него, а? – Илья Федорович вскочил и, по примеру своего начальника, принялся расхаживать по кабинету. – Пока я занимался всеми этими делами, связанными с Янтарной комнатой, я, естественно, не мог не задаться вопросом о том, какой же объем она занимала в сложенном виде? И я вскоре выяснил, какой! Вы будете сильно удивлены Владимир Степанович, но вся она, будучи упакованной в ящики, легко поместилась бы в углу Вашего кабинета.
– Не может быть! – действительно удивился подполковник, – и как же ты это установил?
– Да очень просто, – ответил, останавливаясь у стола, майор. Известно, что летом 1775 года Янтарную комнату переносили из Зимнего дворца в Царское село. Переноску осуществляли семьдесят шесть отборных гвардейцев. Для простоты счета будем считать, что сорок пар. Каждая пара, допустим, несла уж никак не более семидесяти килограммов. Итого, две тысячи восемьсот килограммов. Удельный вес янтаря 1,1, а значит и объем всей их поклажи составлял не более трех кубометров.
