– М-да, вот и кстати, – пробубнил он, прожевав очередную порцию закуски, – почем же ноне такие безделушки, что ты принес?
– Вообще-то они сейчас практически исчезли из оборота, – вальяжно откинулся на удобную спинку приемщик, – и поэтому цена их на международном рынке очень высока.
Он сделал многозначительную паузу и с лисьей улыбкой наклонился в полупоклоне к застывшему в ожидании хозяину:
– Но Вам, уважаемый Валерий Игнатьевич, как постоянному клиенту, я предлагаю их со значительной скидкой.
– Ну-у-у? – нетерпеливо прорычал тот сквозь сточенные под протезы зубы.
– Всего то за шесть тысяч «баксов», – небрежно проронил приемщик.
Рюмка выпала из пальцев Селицкого и не разбилась только потому, что, запутавшись в складках махрового великолепия, мягко скатилась по поле халата как по пандусу и, жалобно булькнув, исчезла за бордюром декоративного бассейна, подковой охватывающего их столик.
– Ну ты и жаба! – больше с изумлением, чем с раздражением произнес хозяин, широко раскрывая глаза, – да в них в двоих серебришка и на сто долларов не наберется!
«Битва, по всему видать, предстоит тяжелая», – с тоской подумал приемщик, но, поскольку на кону были его собственные деньги, он решил драться до последнего.
– Не ожидал, никак не ожидал от Вас, Валерий Игнатьевич, таких слов, – ответил он, принимая оскорбленный вид. – Я понимаю, что сумма серьезная, даже для Вас, но ведь это шедевры мирового значения, да в Мюнхене или в Лондоне за них дадут не менее двадцати-двадцати пяти тысяч, – сочинял он на ходу.
– Мы с тобой не в Лондоне сидим, – резко перебил его Селицкий, – а в бренной России.
Он взял лежащую на столике крошечную радиостанцию и поднес ее к губам:
– Алексей, давай сюда и не забудь мне еще одну рюмку принести.
До тех пор пока не прибежал один из привезших приемщика парней, они молчали, неприязненно поглядывая друг на друга. Когда подручный прибыл и осторожно поставил перед своим боссом новую рюмку, Селицкий повернулся к нему и приказал:
– Позвони срочно в Москву, этому, ну, ты его знаешь, Кронштейну, и пусть он срочно выяснит, почем сейчас Майденские подсвечники семнадцатого века идут там у них в столице. Все, что он скажет, запишешь и сразу бегом сюда. Стой, – притормозил он рванувшегося было к дверям парня, – передай там на кухню, пусть еще нам пожрать принесут, сидеть, видно, долго придется. – Он искоса бросил колючий взгляд на приемщика и подтолкнул парня в бедро: – Давай, беги.
Тот исчез в мгновение ока.
Селицкий повернулся к столу и, взяв почти опустевшую бутылку за горлышко, аккуратно разлил ледяную жидкость по рюмкам и протянул свою в сторону сжавшегося в своем кресле гостя:
– Ну, ты, что пожух? Закуска, что ли, не по нраву? Не бойся, сейчас другую принесут. Ну, будь, – завершил он свои уговоры.
Он махом опрокинул семидесятиграммовую рюмку в рот и захрустел очередным огурцом. Минут через десять в ванную было принесено блюдо с холодцом, фарфоровая миска с маринованными, посыпанными кольцами красного лука грибочками и широкая тарелка с курятиной, зажаренной в тесте, с зеленым горошком.
Несколько ободрившийся приемщик тоже отхлебнул из своей рюмочки и торопливо потянулся вилкой к грибам. «Видно, придется уступить долларов триста, четыреста, – размышлял он, – но уж это предел, мне же еще этому парню тысячу восемьсот отдавать, а откуда я их возьму. Надька просит новые туфли и сумочку, а Елена мне уже всю плешь проела намеками о гарнитуре с изумрудами».
Через некоторое время их молчаливая трапеза была прервана появлением вернувшегося парня, недавно отправленного звонить в Москву. Тот шаркающей рысью приблизился к их столу и, подозрительно взглянув на застывшего в ожидании приговора приемщика, положил перед своим шефом сложенный вдвое листок бумаги. Тот склонил голову и приоткрыл написанное на нем сообщение таким образом, будто открывал последнюю, решающую карту при игре в очко. Содержание написанного было таково:
«Серебряные подсвечники из Майденских мастерских в Москве редкость ох-я. Бери не глядя! Если они идут в паре, то цена на них сейчас колеблется от пятнадцати тысяч «баксов» и выше. А если они в неважном состоянии, поцарапаны или помяты, то больше «десятки» за них как ни крути не получишь. В том случае, если тебе предлагаются звериные лапки, то тут цена может подниматься и до пятидесяти штук за пару. Не промахнись. Вечно твой Лева».
Селицкий прикрыл записку рукой и подумал: «А ведь не соврал мне этот прощелыга, пусть живет пока. Но шесть тысяч я ему все равно не дам. Слишком жирно будет».
– Так, голубчик, – жестко произнес он, резко пододвигаясь вместе со стулом к своему собеседнику, – шесть тысяч говоришь?
– Можно, конечно, и немного подвинуться, – неуверенно заерзал на своем месте приемщик, – но это уже называется – рвать куски от живого тела.
Азартно поторговавшись еще минут пять, они ударили по рукам, сговорившись на сумме в пять тысяч четыреста долларов.
– Кстати, у кого же ты выцыганил эти штучки? – спросил через некоторое время Селицкий у уже порядком захмелевшего приемщика.
– Да забрел ко мне один мужик, видимо просто хотел прицениться, – довольно хрюкнул тот, – а я его сразу под «штопор» и обработал, для Вас, стало быть, стараючись. Но раньше я не видел его никогда.
– А он случаем не из наших, не из «братвы»? – остро взглянул на него Селицкий.
– Не-е-а, – протянул гость, – он с усами, а усы у нас только «менты» носят.
– Так выходит, он из них, – озабоченно поднял брови Селицкий, – обнищал, что ли, на основной-то службе?
– Да ну, нет же, – сонно моргая глазами, пробормотал приемщик, – не «мент» он, я их за километр чую... ик... никогда!
– Ну, пойдем, голуба, пойдем, – полуобнял его за плечи Валерий Игнатьевич, направляя гостя к двери на лестницу, – а то что-то загулялись мы с тобой. Так ты ему что, никак сразу все бабки отдал, или потом отдать пообещал?
– Конечно... все, как же... разбежался! – воскликнул приемщик, пытаясь поймать руками ускользающие перила, – уж не такой я и чудак, ты понимаешь, что я хочу сказать... чудак, хи-хи.
Его так качнуло, что Селицкий с трудом удержал его от падения.
– Не-е-е-т, – продолжил вновь обретший равновесие приемщик, – за мной там должок еще остался, маленький, и-к, небольшой. Но я как штык! Да и вдруг этот чудила еще что-нибудь притащит, а вдруг он еще может? Надо держать ре-но-ме, – с трудом выговорил он, неуклюже заваливаясь на стену.
Поручив своему водителю отвезти вдребезги упившегося поставщика в город, Селицкий уселся на обтянутый белой кожей итальянский диван и задумался: «Чем черт не шутит, – размышлял он, медленно размешивая сахар в кофе, – а вдруг у этого неизвестно откуда взявшегося «чудика» припрятано еще что-то столь же редкостное. Ведь сколько слухов идет об устроенных еще немцами тайниках. Как этот балабол сегодня сказал? В королевском дворце стояли. Да самого этого дворца уж сорок лет, как и след простыл. Откуда же у кого-то появились столь хорошо сохранившиеся вещички? Наверняка этот старатель случайно наткнулся на одно из таких захоронений. И озабочен теперь реализацией своих находок».
