— Где ваша семья? — спросил он в упор.
— В надежном месте, — так же в упор ответил резидент, вдруг перестав мямлить. Расположение исчезло с его лица.
— А адрес надежного места?.. — Сергей испытующе смотрел в глаза резидента. — Вы не будете против, если мы перевезем вашу семью, и вас заодно, в место еще более надежное?
Квятковский обреченно назвал адрес. На лице его уже гуляла откровенная неприязнь. Взгляд его стал неуловимым и зависимым.
Что-то активно не нравилось Сергею во всей этой истории с этим несимпатичным резидентом: нервозная его измотанность и какой-то размазанный их разговор; и весь его астенический облик, и эта японская жратва суши, и его фотография в кабинете у Шевцова.
Неожиданно заданный вопрос не сбил резидента с толку, но все же он показал совершенно другие чувства, которые пытался скрыть. Было такое ощущение, что он тоже, как и Шёманн, намеревался смотаться вместе с семьей, но просто не успел, или у него имелись еще какие-то планы, выудить которые сейчас вряд ли удастся. Он вел себя так, словно у него роман на стороне.
— У вас, наверное, нет детей… — Квятковский с тоской посмотрел на детский рисунок, приклеенный скотчем над столом.
— Почему нет? Есть. Пацан. Говорят, очень на меня похож. — Сергей тоже взглянул на неумелый детский рисунок, но ничего не почувствовал, ни умиления, ни восторга.
— Павлик мой рисовал, — улыбнулся Квятковский, перехватив его взгляд.
— Ладно… — Сергей смягчился. — Никуда не выходите и никому не звоните. Будут новости, сообщу.
Сергей вышел на улицу. Общество Квятковского его тяготило. Однако он все-таки пытался его понять. Что если действительно дело в семье? Сергею эти чувства знакомы лишь косвенно. Лично его семья, если так можно назвать Лену и сына, никакой опасности не подвергалась. Он вовремя избавился от подобных забот, скинув их на попечение Виктора. Возможно, им повезло. Сергей цинично усмехнулся. В последнее время он часто спасался от обиды и тоски при помощи черного юмора и цинизма. Но если быть до конца честным с собой, скорее всего он поступал бы так же, как и Квятковский, если бы Лене и сыну грозила опасность. Он никому бы не доверял и тоже пытался бы скрыть их самостоятельно.
Анна подъехала за Сергеем прямо к дому Квятковского. Она оделась как на свидание, в то же время ее одежда сгодилась бы на любой непредвиденный случай. Узкие голубые джинсы, темная блузка, выгодно подчеркивающая цвет глаз, свободная легкая куртка. Волосы уложены гелем. Ресницы накрашены тушью. На губах персиковая помада. Сергей одобрительно кивнул. Он давно заметил, что стоило Анне слегка над собой поработать, и она становилась чуть ли не красавицей. Но в полном блеске он ее еще никогда не видел. А жаль.
На сегодняшние сутки были намечены грандиозные планы, и неприятный осадок, вызванный встречей с Квятковским, мгновенно улетучился. Проехаться по Швейцарии в красивой машине с красивой женщиной — это вам не тусовка с моджахедами на границе Пакистана с Афганистаном. Сергей машинально коснулся пальцами подбородка, вспомнив о сбритой бороде, потом скользнул взглядом по своей одежде. Шикарный мужчина, Анне под стать. Стиль — продуманная небрежность. Анна знала толк в стиле. Это она купила ему накануне одежду. Сам бы он не справился, ограничившись новыми джинсами.
Выбравшись за пределы Женевы, они выехали на загородную трассу.
Гладкая, как прилизанная, дорога петляла в горах. Анна вела машину, отрывистыми фразами рассказывая о Швейцарии. Сергей кивал, рассеянно и зачарованно уставившись на Женевское озеро, которое все время было видно в окно. Вдоль дороги тянулись кустарники, а выше зеленели знаменитые альпийские луга, про которые везде упоминалось. Такое знакомое словосочетание, что даже интересно было их наконец увидеть.
— Видишь, посередине озера фонтан? — Анна не глядя кивнула в сторону озера.
— Вижу… Столб воды бьет…
— Да… такой фонтан… просто бьет струя воды. Красиво? Да?..
— Ну… не знаю. — Сергей выключил кондиционер и открыл окно. Ветер ворвался в салон, растрепав короткие темные локоны Анны. — Давай искупаемся в озере…
— Что это вдруг? — Она поправила волосы, но они разметались снова. — Здесь все в бассейнах купаются. И закрой, пожалуйста, окно. Мне мешает сквозняк.
— Да ладно… Чем это тебе мешает сквозняк? Скажи честно, что жалко прическу.
— Ну… жалко… А что?.. Когда еще придется сделать прическу?.. При нашем образе жизни.
— Это точно, — согласился Сергей. — А тебе идет короткая стрижка… В этом столько классики…
— Ну что ты несешь! Много классики — это значит — стара! Так на кастингах в шоу-бизнесе говорят… Да ведь ты тут на днях заявил мне, что тебе не нравятся стриженые женщины.
— Я соврал. Ты правда красивая.
— Уж не флиртуешь ли ты со мной?!
— Немножко… — улыбнулся Сергей.
— Немедленно выброси эти глупости из головы. Мы на работе! Ты не забыл? — Анна недовольно заерзала на сиденье.
До нужного им пригорода они добирались чуть больше часа и остановились в маленьком открытом кафе. Пахло свежей выпечкой, горячим шоколадом и кофе. Откуда-то доносился ужасный запах фондю…
— Это французский пригород, — сказала Анна, занимая столик. — Здесь все французское: традиции, кухня… Мы здесь перекусим и посидим… Хочешь есть?
— Поел бы. — Сергей уселся напротив. Запахи еды взбудоражили дремлющий голод.
К ним подошел официант в отутюженных брюках, черной жилетке и безукоризненно белой рубашке. Поправив идеальную черную бабочку под воротником, он принял заказ.
Сперва они молча ели, уткнувшись каждый в свою тарелку. Но вынужденное молчание уже давно тяготило обоих. Конечно, по делу они говорили. Но они молчали друг с другом. События в Праге лежали между ними непроходимой трясиной, через которую пора уже давно проложить зыбкую гать.
Разговор был необходим. И не милые шутки с намеком на легкий флирт, а именно настоящий серьезный разговор, который расставил бы все на свои места. Момент самый подходящий. Не воспользоваться им было бы глупо.
— Слушай, — неуверенно начал Сергей, — а тогда в Праге… Твой муж… Он был настоящий? Или так, для легенды…
— Настоящий. — Анна подняла на него удивленные тающие глаза. Непоследовательность человеческого бытия родилась задолго до нее, и что теперь с этим делать…
— Извини. — Сергей кашлянул, неловко смутившись. Ему очень хотелось разрешить этот их глубоко скрытый конфликт. К тому же ему нравилась Анна. И он действительно убил ее мужа.
«Бред какой-то, — подумал он, вдруг оценив ситуацию очередной раз. — Или мы покончим с этим бредом сейчас, просто поговорив, или я не знаю… Или она прикончит меня как-нибудь под утро в нашей «супружеской» постели, или я вечно буду чувствовать себя перед ней виноватым. А я этого не хочу. Я и так кругом виноват… перед сыном, перед Леной и, черт возьми, перед Виктором!.. С ним, видимо, тоже придется еще не раз… говорить…»
