Второй стрелок примостился почти на вершине сопки. Скрытый с трех сторон низеньким кустарником, он готовился к решающему выстрелу. Заслышав приближающийся гул самолета, он присел на одно колено и пристроил на плече ПЗРК. Зафиксировав положение, он плавно поднял прицельную планку.
Снижающийся самолет лег точно на прицел…
Палец снайпера переместился на спусковой крючок…
Сергей ошалело спрыгнул с елки, судорожно цепляясь за колючие лапы. Кожа лохмотьями сходила с рук, на ладонях и запястьях, вплоть до локтей, не осталось живого места, но он запретил себе чувствовать боль. Глаза его видели только приближающийся самолет, и слышал он только одно — его тревожно нарастающий рокот.
Оказавшись на земле, Сергей, что есть сил, которых по сути уже не осталось, бросился бегом вверх, на сопку… Ноги не слушались, гуляли, глотка онемела от плотно врывающегося и вырывающегося воздуха… глаза утопали в расплывающейся зыби… все еще кровило плечо. Пустой, влипший в спину желудок, звенел… В голове билась лишь одна сумасшедшая мысль, окончательный и беспощадный приказ: «Успеть!..»
Сергей взобрался на сопку, у самого верха двигаясь почти на карачках, по-обезьяньи помогая себе руками, и вскинув ПЗРК. Сквозь кусты просматривался камуфляжный бок снайпера, ствол его оружия был направлен чуть вверх, навстречу приближающейся стальной птице.
Они с Сергеем увидели друг друга одновременно.
— Пандис?.. — в глазах Сергея застыло изумление. От неожиданности он опустил оружие и отступил на шаг.
— А ты кого думал увидеть? — бросил тот цинично и жестко, от робкого парня, каким запомнился он Сергею, не было и следа. — Папу Римского?..
Отчетливо усилился рев двигателей. Пандис весело подмигнул и повернул голову к прицельной планке. Самолет точно лежал на прицеле.
У Сергея потемнело в глазах. Неужели все кончено?.. И что, все было зря?.. Его кровь, мучительный изматывающий марафон, старик… надежды Шевцова… брошенная Лена… необласканная Анна… его предназначение и амбиции… дела страны, наконец?!.. Нет. Не может быть. Ни за что!..
— Ала-ар… — тихо и вкрадчиво позвал Сергей, боясь даже шелохнуться. Сейчас на карту было поставлено все. Весь смысл его жизни. — Положи…
— Петер… Мне нужны эти деньги… Ведь ты же знаешь…
— Я прошу тебя, Алар… положи… — Сергей смотрел на него не мигая. В его глазах клокотали решимость и угроза. Напряжение в мышцах нарастало. Брови сдвинулись к переносице. Дернулась левая щека.
— Что?.. Чилиец был прав?!.. — вскинулся Пандис, отчаянно сопротивляясь куда более сильной воле. — Убьешь меня, как и его?!..
Они испытующе смотрели друг на друга. Потом Пандис поник и, скривившись, отвернулся. Казалось, он окончательно сломлен и участь пассажиров зависшего над ними на мгновение самолета спасена. Вдруг он вновь решительно поднял глаза, полные ненависти и отчаяния, и навел на самолет свой ПЗРК.
Сергей поднял оружие и направил на Пандиса. Тот резко перевел ПЗРК на Сергея. Воздух звенел от напряжения и неприязни. Реальность распадалась грубой мозаикой на куски, складываясь вновь в совершенно иной узор… Жуткая компьютерная игра с полной потерей жизней… Пальцы одновременно жмут на крючки… вспышки… дым… грохот… Взрывами снесло обоих одновременно… В наступившей чарующей тишине с ровным гулом самолет пролетел над сопкой…
— Вот, взгляните… — Шевцов протянул принцу яркий буклет, чтобы в последний момент отвлечь его пристальное внимание, и взглянул на часы. 14.10. Больше он не мог выносить этот завораживающий вопрошающий взгляд. Все еще не теряя надежды и поминая имя Сергея, как имя Господа всуе, он приник к иллюминатору. Увидев два взрыва на сопке, он бессильно откинулся в кресле, на мгновение зажмурив глаза… Струйка пота стекла по виску, капнула на воротник и, не впитываясь в жесткую ткань мундира, скатилась за плечо. На расслабленном лбу дернулась вздувшаяся жила и разгладилась, остались лишь глубокие привычные складки. «…Все кончено. Все. Молодец, Сережа. Нет слов… Я в тебе не ошибся…»
Принц взял журнал и удивленно приподнял красивые брови. Рассеянно перелистал глянцевые страницы…
Лицо генерала озарилось отрешенной улыбкой.
— Что это?.. — рассеянно переспросил принц.
— Это наши причерноморские виды! — светским тоном, почти весело ответил Шевцов. У него сейчас было одно желание — принять душ и переодеться.
— Да нет… эти звуки… что это было?.. — принц сделал грациозный кивок в сторону иллюминатора.
— Вы спрашивали о Дивноморском, принц? Могу вам о нем рассказать! — живо откликнулся генерал.
— А как насчет времени?..
— Ну-у… до посадки все-таки есть пара минут. Дивноморское — это наш такой небольшой городок… — Шевцов замолчал и снова обессилено, почти глупо улыбнулся: — Очень даже милый… городишко…
Спецназовцы дружно, как по команде, остановились и повернули головы в сторону близких взрывов. Грохнуло где-то на сопке, на самом верху. Взрывы были поверхностные, землю почти не тряхнуло. Только воздух содрогнулся, вздымая с крон зашумевших деревьев стаи испуганных птиц. Они кружили галдящим роем и постепенно возвращались обратно. Мгновенно рассредоточившись, спецназовцы ринулись на подъем. Спустя минуты было обнаружено два тела. Одно до неузнаваемости обезображено и изуродовано. Другое, несомненно, в лучшем состоянии, но также с виду бездыханно и обожжено взрывом. Люди в камуфляже сгрудились над телами, автоматы нависли в полуметре от замерших голов.
Сверху прогудел и скрылся за верхушками деревьев самолет, благополучно уходя на посадку.
— А вот и наш диверсант… — констатировал подоспевший полковник Строков, осторожно трогая одно из тел больной ногой — так ему казалось уважительнее к чужой смерти… или оборвавшейся жизни… или затухающей… или попавшей в тупик… — Только какой из них?.. Получается, их было не двое, а трое… одного я еще там положил… старика…
Он склонился над телом и прощупал сонную артерию.
— Ну, что?.. — прищурившись поинтересовался капитан.
— Этот вроде жив… сердчишко работает… вон, ноздри раздул…
Багровые веки дрогнули. Затрепетали остатки опаленных ресниц. Шевельнулись пересохшие губы. Опустилась вниз сгоревшая бровь. Улетающий самолет растворился в неподвижных полуприкрытых глазах, матовых, будто печеные яблоки.
Все было кончено.
На вздувшихся волдырями обожженных запястьях рук защелкнулись наручники.
Вечером того же дня в Турции, в лагере наемников, в штабной палатке перед небольшим переносным телевизором сидел Жерар Бронье. Он дергался и нервно кусал обветренные губы. Жестянка из-под консервов была переполнена окурками. Его лицо, приобретшее за последние несколько часов желчно-печеночный оттенок, блеклым блином бледнело в голубоватых отблесках экрана. Мерцали воспаленные глаза. Его нетерпеливые вздохи наполняли помещение и вытекали вместе с дымом за брезентовые створки в тревожную непредсказуемую темноту.
