Вздремнув пару часов перед рассветом, Сергей быстро побросал кое-что из вещей в небольшую дорожную сумку и попрощался с генералом. Шевцов проводил его сдержанно трогательно. А когда дверь за ним закрылась, заохал чисто по-стариковски и позевывая прилег на диван. Еще было слишком рано для сборов на службу. Он лежал, подслеповато тычась бессонными глазами в набирающий силу рассвет, и думал о чем-то своем, личном. Воспоминания обрывочными картинками сменялись в его голове, как старые, поцарапанные и выцветшие диапозитивы. Ранняя юность… мать в поле, по пояс в траве. Где-то неподалеку отец с косой… война… какие-то давние друзья… молодое лицо жены… памятник на ее могиле… их маленький умерший ребенок… «Надо бы как-нибудь на досуге разобраться с Сережкиным происхождением… — подумал он с внезапно накатившей грустью. — А то нехорошо получается, такой парень, и сукин сын… без роду, без племени… Мысли о родителях негативные… А может, там не все так уж и плохо?..»
Когда генерал, идеально выбритый, в строгом костюме, но с усталым и осунувшимся после бессонной ночи лицом еще только входил в свой служебный кабинет, Сергей уже благополучно преодолел пункт таможенного контроля в аэропорту Шереметьево. Обменявшись дежурными улыбками с офицером, он направился к самолету.
Самолет, набирая скорость, мощно пробежал по взлетной полосе и взмыл в небо. На его борту «матерый разведчик Джонс» склонился к овалу иллюминатора.
В тот же день, еще до наступления вечера, пройдя по с трудом узнаваемым улицам Амстердама, Сергей остановился в переулке у здания, где проводились бои без правил. А вот и знакомый подъезд, и все тот же шестигранник, символизирующий арену, над ничем не примечательной дверью. Под ложечкой неприятно потянуло. Он вернулся в изначальную точку недавних событий, отобравших у него столько жизненных сил и чуть ли не саму жизнь…
Помедлив с минуту Сергей решительно толкнул дверь и вошел в контору, нашпигованную бойцовскими атрибутами. Толстяк по-прежнему важно сидел на своем месте, как па троне, попыхивая сигарой. Рядом с ним на столе лежала выпотрошенная трубка и коробка с дорогим табаком. Он лениво просматривал комиксы. Узнав недавнего победителя, толстяк испуганно дернул перхатой лысеющей головой. Его блеклые глазки нервно забегали по лицу Сергея. Загнанный взгляд словно бы отчаянно вопрошал: «Откуда ты, твою мать, снова здесь взялся по мою душу?!..»
Сергей плотно прикрыл дверь и неспешно подошел вплотную к столу. Толстяк инстинктивно вжался в спинку кресла, напрочь забыв о солидности и значимости своего положения. Сергей невольно усмехнулся.
— Спокойно, — произнес он тихо, почти вкрадчиво, чтобы еще больше напугать толстяка и тем окончательно сломить его волю, чтобы он соображал в нужном направлении, быстро и без проволочек. — Спокойно. Я никого не бью за пределами татами… — Выразительно вцепившись прямо в мутные бегающие глаза, Сергей продолжал: — Мне нужен Гарольд. Или Бронье. Думаю, ты с обоими на короткой ноге.
— На какой ноге?.. на всякий случай пробормотал толстяк и тут же схлопотал звонкий подзатыльник. На том его пешки пали.
Уже где-то через час Сергей сидел на полураздолбанном топчане в жутковатом на вид подвальном помещении где-то на задворках Амстердама, если этот очень приличный по российским меркам район можно было назвать задворками. Бронье разместился напротив на белом элегантном стуле. Скептически, даже презрительно кривя тонкие губы, он слушал непоследовательный и сбивчивый, как ему казалось, рассказ своего недавнего подопечного, по вине которого он поимел массу неприятностей. Но это еще слабо сказано. А говоря простым солдатским языком, с легкой руки этого блеющего ублюдка он по уши нажрался дерьма. Да еще и подхватил нервную горячку… как баба, ей-богу… Оказавшись в плену столь тяжких воспоминаний, Жерар сузил глаза и с ненавистью стиснул зубы.
— Границу перешел нормально… — вещал Сергей несколько виноватым тоном, изредка бросая на надменного слушателя беглый полувзгляд. Такой тон он выбрал намеренно, чтобы Бронье от души насладился его якобы скорбным смущением и был начисто сбит с толку. — Границу, значит, нормально… дальше тоже ехал нормально. Вообще, как-то все было слишком уж гладко, слишком уж хорошо… Я даже поначалу расслабился… Вот, думаю, черт-те что… И вдруг нате вам… Потом прояснилось. У русских пограничников там были учения какие-то… специальные… Бывает у них такое… раз в сто лет. Вот я и попал…
Бронье злобно ухмыльнулся. Его на самом деле душила досада. Этот гад его откровенно бесил. Но он помнил недавно данное себе обещание, что больше никогда не облажается. А потому, скрепя сердце, продолжал терпеливо слушать. Терпение превыше всего. Терпение и мудрость. Залихватская необузданность необдуманных поступков и временная безнаказанность сыграли с ним недобрую шутку. Теперь он был другим. Загнав цинизм глубоко внутрь себя, он пытался мыслить и поступать здраво. Теперь любая маломальская оплошность могла запросто стоить ему головы, чего уж там карьеры… Бронье больше с собой не лукавил.
В соседнем помещении за стеной в едком тяжелом табачном дыму задыхался его подручный Брожевич. Уныло склонившись над магнитофоном, в неудобных, не пристающих к голове наушниках, он вел запись беседы на пленку.
— …как они на меня вышли, не знаю… — говорил неожиданно всплывший из ниоткуда боец, признанный предателем и дезертиром… Если не сказать хуже, двойным агентом. — На сопке самой уже просто ждали. Я даже успел нажать на спуск… И всё…
Сергей замолчал.
«Пиздёж!..» — пренебрежительно буркнул Брожевич крепкое русское словцо и смачно сплюнул на пол. Потом брезгливо посмотрел на свой коричневый, пропитанный никотином плевок и растер его подошвой ботинка.
Бронье, напротив, слушал внимательно и серьезно, честно пытаясь разделить ложь и правду. Ведь все не могло быть ложью. Этот стервец действительно был на месте и что-то предпринял…
Но вот что?.. Оставив до лучших времен личную неприязнь, Бронье однако не позволял себе снова увязнуть во лжи, как в недавнем дерьме.
— А Пандиса видел? — угрюмо спросил он.
— А он был там? — живо ухватился Сергей за его слова.
— Видел или нет?! — резко пресек его маневры Бронье.
— Нет. Не видел, — «чистосердечно» признался Сергей и поинтересовался с наивной простотой: — А он, что, не вернулся?..
— Ну, ты выстрелил, и что?! — грубо напомнил Бронье, не желая уклоняться ни на йоту от темы. — Куда попал?!.. Ты рассказывай. Говори! Потом что было?..
— Не знаю, — Сергей устало потупил взор. — Очнулся в тюряге. В госпитале. К кровати привязанный.
— И чья была палата? — мрачно гнул свое Бронье.
— Сперва ФСБ… — Сергей вздохнул, припоминая свои злоключения. — Потом в разведку перевели, — на этом этапе повествования он был очень убедителен.
Вечером того же дня Бронье предстал с докладом перед координатором. Восседая в своем офисе за роскошным столом, тот снисходительно выслушивал опального подчиненного. Толстая зажженная сигара гуляла в его ловких стремительных пальцах. Бронье зачарованно засмотрелся. Он знал, что координатор так же ловко может играть огромным ножом, молниеносно втыкая его поочередно между пальцами обеих рук.
