Сергей вел себя демонстративно, можно сказать, маячил, как только мог, всем своим видом показывая, что только исполняет роль, навязанную ему невидимым в темноте режиссером.
— Ну?.. Чего звал?.. — не слишком приветливо спросил Виктор.
— Послезавтра. Соляной склад… вот адрес… — Сергей показал бумажку, продолжая вести себя совершенно как робот-андроид: лицо его было неподвижным, совершенно не выражающим человеческих чувств. — В упаковках соли «Экстра» к моему патрону Бронье приедут маяки.
Виктор пристально посмотрел на Сергея. Тог многозначительно окинул себя взглядом. Виктор два раза моргнул. Сергей едва заметно кивнул.
— Ну, здорово, а?.. — пробормотал Виктор каким-то ненастоящим игрушечным тоном. — Прямо не ожидал, что мы его так быстро…
— Это не мы быстро, а я! — грубо перебил Сергей, боясь, что Виктор-таки ляпнет лишнего, уж больно расслабился он от кабинетной жизни. А вдруг нюх потерял?.. — Ты, приятель, еще со школы туго соображаешь.
Виктор насторожился и сосредоточился. Ему казалось, что он все понимал, но, может, не дотягивал?.. Здесь, в жестких реальных условиях его офисные офицерские навыки, похоже, могли не проканать. Все же он попытался включиться в настоящую игру мужчин под названием «война».
Жерар Бронье и его ассистент Брожевич сидели в машине на первой мрачноватой улочке за заброшенными строениями в противоположном конце пустыря и внимательно слушали разговор Сергея с его связным с другой стороны. Микрофон, прикрепленный к его телу с помощью клейкой ленты, работал из рук вон плохо. В маленьких наушниках стоял такой шум, будто в голове крутилась механическая трещетка. Бронье постоянно чертыхался и кривил рожи. Брожевич в свою очередь по волчьи скалился и думал при этом, что улыбается.
— А ты не учи ученого! — резко и агрессивно прозвучал голос связного. Дальше поднялся неимоверный хрип. Бронье в сердцах хлопнул себя по уху.
— Ученые часто ширинку себе не могут застегнуть! — повысил голос Сергей, будто почувствовав, что Бронье плохо слышно. — Подумать об этом некогда!
— Да заткнись ты… — наконец бросил связник, которому, похоже, надоело перебрехиваться.
— Чего?.. — якобы не понял Сергей.
— Хватит, говорю… — устало выдохнул связной.
— А, понял! — наезжал Сергей, подходя к Виктору вплотную. Он одернул на нем одежду и сузил глаза. — Ты, вообще, прикид смени. Чего ты как бандит на экзамен вырядился?!.. Вокруг нормальные люди, а ты… как клоун, ей-богу…
Они смотрели друг на друга, и никто, кроме них, не видел выражения их лиц… Люди в машине слышали только слова, которым можно было придавать какой угодно смысл. У слов есть множество оттенков значений, но теперь они вовсе были лишены смысла и только мешали пониманию… Они даже не были нужны для этого разговора, который происходил на уровне телепатии, подсознательного восприятия друг друга, где слова — лишь для отвода глаз. Со стороны их разговор казался бредом сумасшедших.
— Одежду можно и сменить, — согласился Виктор.
— Вот и смени. Меньше будешь светиться… и привлекать внимание… Все?..
— Не знаю. Ты звал. Тебе решать.
— Тогда все. До встречи, — закончил Сергей, повернулся и пошел прочь с пустыря.
Виктор с усмешкой смотрел ему в спину. Почувствовав его взгляд, Сергей оглянулся и ответил ему легким взмахом руки.
В машине на глухой окраинной улочке с нетерпением ждали возвращения агента. Разговор со связником прекратился. Сквозь шорох и скрип в наушниках стали слышны приближающиеся шаги Сергея. Бронье беспокойно высовывался в окно, сердито сопел и сразу пресекал любые попытки Брожевича открыть рот. В данный момент Брожевич его жутко бесил.
Наконец Сергей вынырнул из непроницаемой тени и появился в поле видимости. Приближаясь к машине, он на ходу расстегивал рубашку и снимал микрофон и скотч, от которого все тело чесалось. С облегчением швырнув микрофон на колени Брожевичу, он плюхнулся на заднее сиденье.
— Как прошла встреча? — осторожно начал Бронье.
— Что ты придуриваешься, Жерар?!.. — отмахнулся Сергей. — Ты же все слышал!
— Слышал-то слышал, — пробормотал Бронье. — Только вот что-то не понял… что это было такое… «смени прикид»… «бандит на экзамен»… сдается мне, это какие-то словесные игры, понятные лишь двум закадычным друзьям.
— Брось, Жерар, никакие мы не друзья. Он из другой жизни. Мамки, няньки, домработница… папашины высокопоставленные приятели… А я в детдоме рос. В лохмотьях и на сиротских супах… Хочу, чтоб сейчас меня окружала гармония!.. Веришь?!
«Не верю», — подумал Бронье, сверля пристальным неискренним взглядом отражение Сергея в зеркале заднего вида.
— Ладно… — вздохнул он, откинув недоверие и подозрительность. — Расслабься… послезавтра увидим… какой ты ловкач.
День был пасмурный и душный. В воздухе висела предгрозовая смутная тяжесть. Низкое небо глухо ворчало и рокотало. Казалось, вот-вот налетит резкий порыв ветра, разбередив замершие кроны деревьев, и обрушится проливной дождь, меняющий погоду и настроение. Цветы на клумбах источали убийственный аромат, как готовые к соитию самки.
Крутой государственный чиновник с неприступным лицом шел мимо административного здания, задыхаясь от запаха огромного букета в декоративной корзинке с длинной витой ручкой.
Чиновник направлялся к своей великолепной служебной машине с мигалкой и кондиционером, где за затемненными стеклами на мягких кожаных диванах можно было спрятаться от уличной суеты, отдохнуть и расслабиться во время езды, выпить виски со льдом… Снять, наконец, пиджак и распустить удушающий узел галстука.
Уже на подходе к машине чиновник заметил некие нюансы, которые не просто заинтересовали его, а, откровенно говоря, насторожили. Задняя дверь была приоткрыта. Его телохранители стояли рядом по стойке смирно. Чиновнику сделалось не по себе, и, несмотря на жару, по спине пополз холодок. Растерянно моргая, он прошвырнулся взглядом по каменным лицам охранников, но не найдя в них ни намека на ответ, опасливо заглянул внутрь.
Там, на заднем сиденье, в таинственном комфортном полумраке, в свежей прохладе сидел очень важный государственный деятель… На чиновника напал столбняк.
— Садись. Дело есть, — пророкотал государственный деятель, и чиновнику показалось, что гроза началась.
Он с тоской посмотрел на застывших телохранителей и обреченно полез в машину. Такого свидания у него не было отродясь.
Деятель посматривал на чиновника с пониманием, но в сочетании со снисходительной улыбкой это понимание придавало его лицу изощренно-циничное выражение. Стараясь сохранить остатки достоинства, чиновник взмок, как натурал под гомосексуалистом-насильником. Расслабиться он не мог, этот фокус проходит только у женщин, если к изнасилованию удается отнестись просто как к нежелательному половому акту. И даже умудриться словить кайф.
