Тут я заметила, что до сих пор стою, прижимая к груди
пикающую трубку, и Алла Федоровна смотрит на меня из отдела взглядом Медузы
Горгоны, потому что набежали покупатели, а она не знает, где что лежит.
До конца рабочего дня оставался еще час, но я никак не могла
сосредоточиться на работе. Правда, народа у меня в отделе никогда не бывает
много — я продаю счетчики, выключатели, лампочки и розетки. Магазин очень
большой, называется «Все для дома», и мы, продавщицы, по выражению директора,
являемся маленькими винтиками в общей системе. И если винтик будет работать
плохо, его заменят без ущерба для функционирования системы. Он так часто это
повторяет, что мы заучили все наизусть. Платят продавцам у нас, по сравнению с
другими магазинами, неплохо, так что следует прислушиваться к словам директора
и к работе относиться ответственно. Тем более мне, потому что я никак не могу
позволить себе потерять работу.
Дело в том, что у меня пожилые и очень бедные родители. Отцу
— шестьдесят шесть, маме — на три года меньше. Я у них поздняя, когда я
появилась на свет, отцу было уже сорок. Иногда я думаю, что им было бы лучше,
если бы меня вообще не было, но с другой стороны, кто им поможет, когда они
станут совсем старыми? Родителей не выбирают — повторяю я себе достаточно
часто.
Очень давно, когда я еще училась в школе, нас водили в
музей. Там мне запомнилась картина одного художника. Картина называлась «Все в
прошлом». Там нарисованы старый помещичий дом, запущенный сад и
старуха-помещица, которую ведет гулять едва ли не такая же старая служанка.
Долго я думала, что и у моих родителей, можно сказать, все в прошлом. Но в
последние годы я склоняюсь к мысли, что и в прошлом-то у них не было ничего
хорошего.
Правда, не дай Бог, сказать это моему отцу — будет скандал.
Он люто ненавидит все нынешнее, как он говорит, безобразие; хорошо одетый человек
на иномарке у него обязательно бандит или ворюга, женщина в натуральной шубе —
проститутка (он-то называет их более откровенно, но я никогда не употребляю
неприличных слов даже в мыслях, потому что директор нашего магазина очень
следит за культурой речи своих продавцов).
Отец теперь дежурит в проходной одного завода, а раньше
работал там же токарем какого-то наивысшего разряда. В свободное от работы
время по будням он сидит у телевизора и ругает все программы подряд, а в
выходные вкалывает на маленькой даче, больше похожей на хибару.
«Раньше у нас все было, но они сделали нас нищими», —
все время повторяет отец. По молодости лет я, бывало, пускалась с ним в споры.
«Что было? — говорила я. — Эта хибара на болоте? Так она и сейчас
есть. Жалкая квартирка из двух комнат с совмещенным санузлом? Опять-таки она
никуда не делась. Если у вас все было, так где оно теперь — это все? Или хотя
бы то, что от него осталось…»
Однажды отец страшно разъярился, разумеется оттого, что ему
нечего было ответить, и ударил меня. После этого все споры разрешились сами
собой. Я, конечно, не подарок, у меня куча недостатков, но одно я знаю о себе
точно: еще одного удара по лицу я не перенесу. Придется уходить из дому, а мне
некуда, потому что на квартиру заработать не могу, а замуж меня никто не берет,
как ехидно замечает время от времени отец. Родителей не выбирают…
Сколько себя помню, дома мне всегда было скучно. Жили мы на
окраине города, в «спальном» районе, детский садик — — в своем дворе, школа — в
соседнем, универсам — напротив. В выходные в любое время года — на дачу, где
зимой я невыносимо скучала от одиночества. Так что, когда во втором классе нас
повезли первый раз на автобусную экскурсию по городу, я была поражена. Мне
казалось, что за окнами автобуса совершенно другой город, другой мир, и не
верилось, что можно в этом другом городе жить, ходить в школу…
В детстве я доставляла мало хлопот родителям. Я не болела,
училась хорошо, а всех мальчиков отец отвадил грубостью. Несмотря на то что
учителя советовали продолжать учебу, отец забрал меня из школы и заставил
поступить в торговый техникум. У него с юности засела в голове мысль, что люди,
работающие в торговле, живут богато. Я закончила техникум с отличием, но о
дальнейшей учебе нечего было и думать, нужно было работать. Однако работу-то
хорошую никто не приготовил, и после долгих поисков пришлось идти в
продовольственный магазин, в котором работал охранником мой бывший
одноклассник. В продовольственной лавочке и так-то работать — не сахар, потому
что продукты в большом количестве вызывали у меня приступ тошноты, особенно
после того, как я увидела, в каком виде они лежат в подсобке. А тут еще
одноклассник решил, что он меня облагодетельствовал такой работой, и стал
требовать благодарности.
Школа у нас была, как теперь выражаются, дворовая, и дети в
ней учились соответствующие. И у меня все эти коротко стриженные дебилы в
широченных штанах вызывали только отвращение. Одно время я даже думала, что со
мной не все в порядке: как это — всем девчонкам нравятся такие мальчики, а мне
— нет. В техникуме у моих подружек ходили в кавалерах такие же дебилы — только
к широким штанам и бритым затылкам добавилась машина.
В общем, с тем одноклассником мы разобрались — — он получил
свое и, кстати, очень удивился, что мне удалось до таких лет сохранить
невинность. Парень он был неплохой — заметил, что мне неприятно, когда он
ругается матом, и старался при мне этого не делать. И машина у него была —
старая БМВ, он бесконечно с ней возился. Скажу сразу: кроме скуки и некоторых
неприятных ощущений вначале, секс ничего мне не дал.
Дни проходили, похожие один на другой, я рассталась с
одноклассником, нашла работу в другом магазине, поприличнее, но там обязательно
нужно было хоть изредка спать с директором. Такой уж он установил порядок.
Через некоторое время мне это надоело, я устроилась в магазин обуви, там
хозяйкой была женщина, но она оказалась такой стервой, что пришлось уволиться
через месяц.
Родители очень не одобряли моего метания с одной работы на
другую, отец говорил, что таких работников у них раньше называли летунами, но я
взяла себе за правило не вступать с ним вообще ни в какие разговоры и
неукоснительно этому правилу следую.
И вот, полтора года назад, я после долгого отбора и
собеседования поступила в большой магазин «Все для дома». Думаю, сыграл свою
роль диплом техникума и еще то, что я не жую резинку, правильно говорю и не
делаю грамматических ошибок при написании ценников.
С личной жизнью все тоже как-то определилось. Мы
познакомились с ненаглядным на чужой свадьбе. Я понравилась ему скромностью, он
мне — галантностью. Сама не знаю, отчего я согласилась встретиться с ним на
квартире его приятеля, который был в отъезде.
Вы очень удивитесь, но ненаглядный покорил меня чистотой.
Вся одежда, носовой платок, да и сам он весь были абсолютно, стерильно чистыми.
И пахло от него свежевымытым телом и свежевыстиранным бельем, а не дешевым
дезодорантом пополам с потом, как от предыдущих моих знакомых мужчин.
В постели ненаглядный оказался ужасно требовательным, по его
собственному выражению, ему нравился долгий, серьезный секс. Он проводил со
мной сексуально-образовательные беседы, приносил «Камасутру» и разные книжки
типа «Как стать сексуально привлекательной женщиной». Я с удовольствием слушала
и читала, потому что вообще люблю узнавать новое, но через некоторое время
поняла, что вряд ли удастся мне стать сексуально привлекательной женщиной.
Возможно, дело было в том, что мой ненаглядный не был сексуально
привлекательным мужчиной.
