— Что происходит?! Где этот козел? Ему дали точную
наводку, оставалось только курок нажать — и куда он пропал?
Референт откашлялся, чтобы справиться с внезапно охрипшим
голосом, и тихо сказал:
— Парень не отзывается. Я задействовал аварийный канал
связи, а он молчит. Больше того: я следил за объектом. Он туда прошел, а
обратно не вышел. А баба эта чертова пришла на встречу как ни в чем не бывало и
ушла оттуда жива-здорова.
Вахромеев побагровел.
— Ты, придурок старый, зачем возле объекта светишься?
На тебя выйдут — и я погорю!
— Не беспокойтесь, Петр Степаныч. — Копылов
посмотрел на шефа, как на несмышленое дитя. — Конечно, я сам не лез,
только камеру маленькую установил. Очень уж дело важное, сами понимаете,
хотелось под контролем держать…
— Под контролем! — передразнил начальник. —
Ну и где же он, твой контроль? Третья осечка! Это уже случайностью не
объяснишь. Ты хоть понимаешь, что информация уже пошла в эфир? Не
сегодня-завтра чертова баба увидит старика по телевизору, вспомнит все… и куда
она после этого побежит? Хорошо если в милицию, там как-нибудь погасим. А если
к телевизионщикам или газетчикам сунется? Да если даже в милицию пойдет, и мы
сумеем пожар потушить, — ты представляешь, чего это будет стоить? И ведь
не только деньгами платить придется! Придется влиянием делиться, позиции
уступать!
Вахромеев понимал, что говорит лишнее, что простому, как
грабли, Копылову это неинтересно и даже непонятно, но злость распирала душу,
злость и страх…
Когда я выходила из ванной, позвонили в дверь.
— Кого там несет, на ночь глядя? — Мать успела
раньше меня к входной двери и уже взялась за замок.
— Не открывай! — крикнула я.
— Кто там? — спросила мать, удивленно на меня
оглянувшись.
Не услышав ответа, мать отошла от двери, и тут же позвонили
снова.
— Нет, не разглядеть в глазок, кто там, —
проворчала мать и приоткрыла дверь на цепочку.
— Зачем ты? — упрекнула я, но она не послушалась.
— Здрас-сте! — послышалось с лестницы. —
Приветствую, Нина!
— Да какая я тебе Нина! рассердилась мать. — Чего
ты ломишься в чужой дом так поздно?
— Да? — удивился мужской голос, судя по всему,
сильно навеселе. — А разве Смоковниковы здесь не живут?
— Нет, не живут, и больше тебе скажу: по всей лестнице
Смоковниковы не живут, — втолковывала мать через цепочку.
— Так что, мужик, ты не квартиру перепутал, а парадную,
а может, вообще дом не тот, — поддержал ее вышедший в прихожую отец.
— Ну надо же! — удивился наш поздний визитер.
Я стояла в прихожей, и вдруг на меня снизошло озарение. Я
поняла, почему лицо исчезнувшего профессора Шереметьева показалось мне знакомым.
Я вспомнила, где я видела этого человека. В ту самую среду, когда мы с
ненаглядным в последний раз были в теткиной квартире и он пошел в душ, в дверь
неожиданно позвонили. И я открыла, потому что хотела найти еще какое-нибудь
доказательство двуличности ненаглядного. Вдруг принесли бы какое-нибудь письмо
или уведомление на его фамилию… Но на лестнице стоял профессор Шереметьев. То
есть тогда я этого не знала. Просто пожилой, но бодрый мужчина вежливо
осведомился, не это ли квартира пятнадцать?
Теткин дом был старый, и квартиры нумеровались не по
порядку. Там что-то делили и перегораживали, в одни квартиры был вход со двора,
в другие — с улицы… Рядом с теткиной дверью была квартира под номером
четырнадцать, а теткина — не пятнадцатая, а вовсе даже девятнадцатая. А
пятнадцатая находилась этажом выше, что я и объяснила вежливому мужчине,
извинившись за свой внешний вид, — на мне была только рубашка
ненаглядного, которая, впрочем, доходила почти до колен.
Я кинулась в свою комнату и заперла двери, чтобы никто не
мешал думать. А я-то, наивная, думала, что неприятности начались в субботу!
Оказывается, они начались в мой предыдущий приход в теткину квартиру — в среду.
Именно тогда я совершенно случайно увидела профессора Шереметьева. И после
этого кто-то послал «черного киллера». Не сразу, а в субботу, в следующий мой
приход. Значит, я на правильном пути!
Допустим, профессор должен был с кем-то встретиться в доме
на улице Академика Ландау, в квартире пятнадцать. Встреча была
конфиденциальная, раз профессор никому про нее не сказал. Он ошибся дверью и
зашел к нам. Но видела его только я, потому что ненаглядный, как всегда, был в
душе.
Затем профессор поднимается в нужную квартиру и ненароком
сообщает тому, кто его там ждет, что ошибся дверью. Что же случилось потом?
Что-то произошло в квартире пятнадцать, после чего профессор исчез. Никто его с
тех пор не видел. И судя по тому, что меня начали преследовать, кому-то очень
не нужен свидетель, который видел профессора вечером в среду в доме на улице
Ландау.
Я испугалась. Куда же делся бедный профессор? А вдруг его,
не дай Бог, убили. Хотя это уже из области чистых предположений. Кому
понадобилось убивать немолодого приличного человека? Заседание комиссии —
вспомнила я. Профессор должен был дать какое-то заключение. Но тут я пас. Я
совершенно в этом не разбираюсь. Знаю только одно: если раньше, начиная с той
самой среды до сегодняшнего дня, убийцы еще могли надеяться, что я понятия не
имею, за что они на меня ополчились, то теперь, после того, как показали по
телевизору фотографию профессора и официально заявили о его исчезновении, я
стала для них гораздо опаснее, потому что я — свидетель.
Они будут меня искать. И кто такой тот симпатичный мужичок,
если можно так сказать про убийцу, мужичок, который избавил меня от шантажиста
и пытался избавить от «черного киллера»? Правда, во втором случае я сама о себе
позаботиться успела раньше него. Похоже, что только так я смогу выпутаться из
неприятностей, — я должна сама о себе позаботиться. И прежде всего нужно
выяснить, кто хочет меня убить, то есть кому я так мешаю. Очевидно, это тот
самый человек, который приложил руку к исчезновению профессора Шереметьева. Да,
крути не крути, а нужно разобраться, что это за комиссия и что за доклад
экспертов. И почему он был так важен.
О строительстве «Невского Диснейленда» очень много писали в
газетах, только я не читала, мне тогда это было неинтересно. Придется идти в
библиотеку, что я завтра и сделаю.
«Будем надеяться, что завтрашний день еще у меня
есть, — почти спокойно подумала я. — Сегодня они не смогут связаться
с „черным киллером", завтра забеспокоятся и начнут думать, что со мной
делать дальше… И за что мне это все?
Да ни за что, просто двадцать шесть лет со мной ничего, ну
абсолютно ничего не происходило. Зато теперь за несколько дней судьба решила
преподнести все неприятности, какие только возможно».
Уже засыпая, я подумала, что нужно позвонить ненаглядному и
спросить, кто живет в пятнадцатой квартире. Только звонить я буду не из дома,
чтобы никто не узнал, что я интересуюсь той квартирой.
