Злость и страх не оставляли Петра Степановича Вахромеева с
того злополучного дня, когда он назначил встречу упрямому старому профессору.
Он не мог встречаться со стариком ни у себя в Управлении, ни у того в институте
— такая встреча сразу привлекла бы нежелательное внимание: начали бы
вынюхивать, выведывать причины их контакта. С огромным трудом удалось уговорить
профессора встретиться на нейтральной территории, в квартире, которую Вахромеев
снимал через Копылова для разного рода встреч — как с дамами, так и с деловыми
партнерами. Старикан долго упирался, повторял, что ему скрывать нечего… Еле
уговорили. Так угораздило же старого идиота ошибиться квартирой, позвонить в
другую дверь… Сам же и рассказал. Позвонил, говорит, а мне открыла такая
девушка интересная, почти без одежды, в мужской рубашке на голое тело… Вот
ведь, старый козел, ему о душе уже надо было думать, а он на девушек пялится…
Тогда Вахромеев не придал этим словам большого значения, вежливо встретил
профессора, изложил свою просьбу, в конце концов, что этому старику надо, все
равно ведь будем строить, с его экспертизой или без нее… Другого профессора
найдем. Слишком большие деньги тут крутятся, чтобы из-за какого-то эксперта
останавливаться… А старик уперся, руками машет, слюной брызжет — на что вы меня
толкаете! Хотите, чтобы я согласился на фиктивную экспертизу, лишился честного
имени! Вы убийцу из меня делаете!
Вахромеев профессора осадил: вы, говорит, кристальная
личность, не особенно тут кипятитесь! Вы знаете, почему мы именно к вам обратились?
Тот отвечает: потому, мол, что я — самый авторитетный
эксперт в данной области. — Ага, — смеется Вахромеев, —
авторитетный ты наш, а не забыл, как внучку твою с наркотой прихватили? Ты
думаешь, просто было тогда дело замять? Если бы не я, вылетела бы твоя
Людмилочка из института, а при большом желании могла бы и срок получить. А зять
твой разлюбезный не рассказывал никогда о своих шашнях с малолетками? Не
рассказывал? Зря, поинтересуйся, борец за мораль, тебе понравится. Знаешь, как
на зоне с такими поступают? Тебе-то, может, на зятька наплевать, а представь,
каково будет твоей дочери сразу и мужа, и ребенка потерять!
Профессор, козел старый, глаза выпучил, сам побагровел хуже
свеклы и пошел на Вахромеева — руки растопырил, мебель задевает, — говорит,
морда фашистская, ты что себе позволяешь?
Вахромеев даже рассмеялся: эта старая обезьяна думает, что
ее кто-то принимает всерьез! Толкнул его легонько в плечо — старикан и отлетел,
как перышко… Лежит и молчит. Тут уж Петр Степанович забеспокоился, позвал Копы
лова — тот в дальней комнате сидел, разговору не мешал, ждал приказов. Пришел
Копылов, присел на корточки, послушал сердце у старикашки, потом глаза на
хозяина поднял и говорит:
— Все, отскандалил старый мерин.
Петр Степанович сначала даже не поверил. С чего бы это
старик загнулся? Наклонился, посмотрел, а он, видно, виском об порог ударился и
не пикнул — мигом Богу душу отдал. Крови-то почти и не было, ссадинка небольшая
на виске.
Вот так история! Очень не ко времени профессор-то
окочурился! Да и не к месту — что теперь с покойничком делать прикажете?
Вахромеев референту своему говорит:
— Ну, ты разберись тут… Сам уж знаешь, что делать
нужно. На стройку, что ли, его, в бетон закатать… Ну в общем, сам реши, для
того я тебя и держу.
Копылов закивал, засуетился. Полиэтилен откуда-то притащил,
труп завернуть. Тут-то Петр Степанович и вспомнил, что старик вначале говорил,
как квартирой ошибся, не в ту позвонил. А что, как эта баба его запомнила?
Нехорошо…
Копы лову рассказал: мол, посоветуй, что делать. А на
самом-то деле все ясно: бабу эту нужно убирать. И как можно скорее, пока она не
сообразила ничего.
Копылов кивает, сделаем, мол, Петр Степаныч. Он, когда
квартиру эту снимал, все остальные вокруг проверил, все знал про соседних
жильцов. Эти-то, что внизу обитают, в квартире не живут, а только, извиняюсь,
потрахаться приходят — по средам и субботам. Так что не сомневайтесь, все
сделаем чисто и аккуратно, как всегда.
Молодец Копылов, все понял, не дурак, не первый год в
Системе. Обещал вопрос решить, значит, решит. Старика упаковал в большой
чемодан, подогнал машину, погрузил чемодан в багажник. Хорошо, что профессор
невысокий был да тщедушный, — лишних людей подключать никак нельзя, лишние
люди — лишние проблемы. Копылов и один справился, крепкий еще, старый лось.
Потом он прибрал в квартире, вытер везде, где надо. Никаких
пятен крови, никаких отпечатков пальцев. Какой профессор? Не было здесь
никакого профессора. А уж про Петра Степановича и говорить не нужно.
Вышли из дома аккуратно, никого не встретили. Копылов Петра
Степановича высадил там же, откуда привез — около крупного отраслевого
института. Вахромеев в одну проходную вошел, в другую вышел — в ту, возле
которой его служебная машина ждала с молодым шофером. Поехал обратно к себе в
Управление.
А Копылов отправился со стариком дело заканчивать, концы
подчищать. Надежный мужик, преданный. Потом, когда с этими проблемами
разберется, надо будет и его… того. Больно уж много знает. Слишком долго рядом
находится. Как поступал товарищ Сталин? Никого не приближал надолго. Никому не
доверял. Незаменимых у нас нет.
В читальном зале районной библиотеки было тихо и почти
пусто. Пожилая библиотекарша выдала мне подшивки «Санкт-Петербургских
ведомостей» и «Вечернего Петербурга» и вернулась за свой столик, где ее ждали
разорванные книжки. Она полностью углубилась в свое переплетное занятие, потому
что могла не беспокоиться: кроме нас с ней в зале были две тихие старушки. Одна
шуршала подшивкой газет, а вторая, как ни странно, внимательно читала толстый
том «Истории КПСС».
Я отнесла подшивки на свободный стол, но прежде подошла к
полкам и нашла там энциклопедический словарь. Словарь был не очень новый,
восьмидесятого года издания, но ведь и профессор Шереметьев человек немолодой!
И занимался он наукой, должно быть, лет сорок.
Я оказалась права и на букву «III» прочитала:
«Шереметьев, Александр Валерианович, год рождения одна
тысяча тридцать третий, профессор, автор ряда научных работ по геологии, среди
которых можно отметить главную — „Подземные воды и их влияние на почвы"».
Там еще было что-то, но я отложила словарь, потому что
уразумела главное: профессор Шереметьев — крупный специалист в области
геологии, раз уже в восьмидесятом году его имя занесли в энциклопедический
словарь.
Я углубилась в подшивки газет, и перед глазами замелькали
заголовки, но все они интереса для меня не представляли:
«Президент совершает поездку по России…»
«Начальник налоговой службы обещает райскую жизнь…»
«Генеральный прокурор клянется, что не был в бане с 1990
года…»
Новости спорта тоже не по нашей части. Здесь — про культуру,
или, как сейчас выражаются, про шоу-бизнес. Да, действительно, истории о том,
как один модный певец во время концерта потерял дорогие часы, другой разбил
машину, а эстрадная звезда средней руки полюбила носить парики и джинсы, вряд
ли можно отнести к новостям культуры. Здесь — скандал вокруг московского
телеканала, на который «наехала» налоговая полиция. Автор статьи считает, что
руками налоговиков государство стремится расправиться с неугодными средствами
массовой информации. Очень может быть, только «Невский Диснейленд» здесь
совершенно ни при чем!
