Что же получается? В прошлый раз Андрей писал много статей.
К нему не стали бы прислушиваться, если бы не начались вокруг строительства
какие-то интриги и конкуренция. И назначили экспертизу. Теперь же конкуренты
устранены. Финская фирма получит контракт, и никто шума поднимать не будет —
все довольны.
Да, но Андрей Чепцов сейчас человек известный, его статья не
прошла бы незамеченной. И он-то уж точно знает, что новое место строительства
едва ли не опаснее предыдущего! Ведь у него есть точная информация — все
материалы этого Игоря Осетрова, который занимался в свое время исследованиями
профессионально. Но почему же он молчит?
Я подошла к телефону и набрала номер редакции. Ответили, что
Чепцова сейчас нет, но он обязательно будет через час или полтора. Я подумала
еще немного и стала собираться, потому что интуиция подсказывала мне, что
разговор у нас с Андреем будет серьезный, и телефон тут не поможет. Я должна
встретиться с ним лично.
Евгений Иванович общественным транспортом доехал до
Московского вокзала. Он не любил ездить на троллейбусе, его раздражали
прикосновения незнакомых, плохо одетых людей, раздражали гвалт и сутолока, но в
сегодняшней ситуации нельзя было воспользоваться служебной машиной, а после
предательского поведения шофера — в особенности.
Войдя в большой зал вокзала, он взглянул на цифровое табло.
До сеанса связи оставалось две минуты. Подойдя к нужному таксофону, чтобы его
не занял какой-нибудь случайный пассажир, он огляделся. Люди спешили по своим
делам, возле памятника Петру Первому толпилась группа шумных школьников с
рюкзаками. Ничего подозрительного не было.
Точно в назначенное время Парамонов снял трубку.
Этот таксофон внешне не отличался от всех остальных, но у
него был маленький секрет. В строго определенное время, сняв трубку, вы
соединялись не с городской телефонной сетью, а с другим телефоном-автоматом,
находящимся на другом конце города. Этой линией связи Евгений Иванович
пользовался для того, чтобы переговорить с наемным специалистом, дать ему
задание или сообщить о способе оплаты.
— Служба ремонта? — произнес он условную
фразу. — Автомат А-16 неисправен.
— Заказ принят, — ответил ему голос в
трубке, — ремонт будет произведен. Сообщите параметры.
— Объект, с которым вы имели дело. Тот объект, который
вы прикрывали в сквере и на Садовой.
— Уточните, — переспросил голос, — требуется
прикрытие?
— Нет. — Евгений Иванович удивился: в голосе
исполнителя ему послышалось какое-то напряжение. — Нет, — повторил
он, — требуется ремонт.
— Вас понял, — ответил голос в трубке.
Показалось Парамонову или пауза до ответа
была чересчур велика?
— Вас понял. Заказ принят. Порядок оплаты?
— Та же сберкасса, — ответил Евгений
Иванович, — счет номер пятьсот тридцать один. Код доступа получите после
подтверждения ремонта.
— Заказ принят, — повторил голос в трубке.
В редакцию я попала часам к шести и поняла, что выбрала
неудачное время, — на столах стояли бутылки и два торта, а редакционные
девицы торопились с последними приготовлениями и на меня поглядывали с досадой,
если не со злостью.
Андрей не выразил особенной радости при моем появлении,
однако приветливо улыбнулся и развел руки — вот, мол, никак не поговорить,
может, в следующий раз. Я сделала вид, что не понимаю намека, и глазами указала
ему на дверь — выйдем, мол, в коридор, а тот тут слишком шумно. Он подчинился.
Я шла за ним по коридору, и сердце ныло. До чего же он хорош! Веселый,
оживленный, обаятельный… Андрей остановился в конце коридора у окна с широким
подоконником и в ожидании смотрел на меня.
— Очень хорошая статья, — начала я тихо, —
мне очень понравилась…
— Да-да, — он рассеянно отвел глаза., —
кажется, получилось.
Постояв еще немного и почувствовав, что в следующую секунду
Андрей спросит, есть ли у меня к нему конкретные вопросы, а узнав, что нет,
просто уйдет, возможно даже не извинившись, я решилась.
— Ты собираешься продолжать?
— Что продолжать?
— Продолжать публиковать серию статей про строительство
«Невского Диснейленда».
— Нет, а зачем? — он удивленно пожал
плечами. — Та статья свое дело сделала…
— Но какое дело? — Тут уже настал мой черед
удивляться. — Я слышала, что строить будут в другом месте, но послушай, ты
же должен помнить, что возле деревни Маршево местность уже заражена!
Какая деревня? Маршево? — Он смотрел недоуменно. —
Ах да… Слушай, — начал он решительно, — давай разберемся. Ты пришла
ко мне, дала информацию, я провел расследование и написал статью. Чего ты еще
от меня хочешь? Зачем ты вообще приходила?
— Да сейчас речь не обо мне! — нетерпеливо
перебила его я. — Речь о том, что строить детский развлекательный центр
будут на радиоактивной земле! И почему ты, зная об этом, ничего не пишешь?
Да кому это интересно! — закричал он. — Ты не
понимаешь специфики нашей работы, — продолжал Андрей, несколько
успокоившись. — Я написал интересную статью, раскопал факты, которые
смогут заинтересовать читателя. Люди, читая, следили за ходом расследования,
чувствовали себя непосредственными участниками событий. Сидит какой-нибудь Иван
Иваныч на собственной кухне и читает статью. А там сказано, как журналист —
простой, обычный человек, раскрыл преступление гораздо раньше милиции. И
подробненько так все изложено — туда поехал поговорить, сюда заскочить не
поленился. И никаких средств особенных не использовал, и времени немного
потратил. Не то что милиция — куча народа, ОМОН в «пятне», машины, мигалки… А
толка — чуть… Потому что мы с Иваном Ивановичем все раньше их поняли, у себя на
кухне проанализировали, чаек попивая, и теперь гордимся, какие мы умные. И
смерть профессора расследовали, и милиции на ошибки указали, и даже начальство,
чиновников этих, немножко укусили. Ведь сняли же главного-то, Вахромеева, или
как его там…
— Это твоя позиция или Иван Иваныча? — Я тоже
немного успокоилась и слушала Андрея с интересом.
— А ты мне что предлагаешь? — Андрей даже не
удостоил меня ответом, он продолжал развивать свою мысль. — Ты предлагаешь
мне стать правдолюбцем и склочником. Дескать, вот, добился своего, сняли
главного начальника в управлении, так он опять недоволен! И какого,
спрашивается, рожна ему нужно! Потому что даже простой человек Иван Иванович
понимает, что хоть весь город на уши поставь, тонну бумаги израсходуй на
газеты, всколыхни, так сказать, общественное мнение, все равно строить будут
там, где начальство захочет! А у него, у начальства, всегда свои резоны. И
никакой плетью этого обуха не перешибешь! Так что, извини, дорогая, каждый должен
заниматься своим делом. Моя работа — это писать. А правду искать — это, если
по-честному, совсем не работа, а так, времяпрепровождение для неудачников.
