* * *
Оказалось, что у Пижона Гиле проблемы не с духом, а со слухом. Он не услышал Барона. Что еще за партнерство, что за общая собственность? Возможно, ему в уши попал мускус — пахло от него так, как будто он принимает ванны из одеколона и не смывает с себя мыло.
«Попроси техников надеть наушники». Барон покашлял очень, очень учтиво.
«Зачем?» растерянно спросил самозваный «продюсер развлечений».
«Не хочу, чтобы они слышали секретные переговоры». Барон был одним из немногих людей, которые нон-стоп упражняются в развлечениях.
«Нет никакой необходимости, Барон. У меня есть свой кабинет», и он показал рукой на обклеенную постерами дверь.
«Наш разговор не для этой кладовки». Барон жаждал развлечений, жаждал и сгорал от нетерпения. «Сделай, как я тебе сказал, или они услышат твои причитания».
С беспокойством в голосе и полным сумбуром в голове Пижон Гиле повернулся к звукооператору и ведущему и сказал, чтобы они надели наушники. Те не заставили просить себя дважды, тут же прильнули к пульту и микрофону и уплыли в эфир.
«Кто ты такой, чтобы отказываться от моего предложения?», Барон защипнул пальцами кожу на щеке Пижона Гиле. И принялся ее закручивать, как закручивают кусок бекона, с которого не перестает капать жир. Я вспомнил, как еще мальчишкой учил Бокана, что такое «индейский огонь». Он терпел гораздо лучше, чем Пижон Гиле, который выл и рычал, вертя головой. Совсем как морской лев в цирке, когда он концом морды подбрасывает мяч.
«Видите, парни», Барон обращался к Пене и ко мне, «щека — самое чувствительное место, здесь очень больно. Запомните это». Он приблизил лицо к физиономии Пижона Гиле, еще чуть-чуть и они поцеловались бы носами. «Ближе этого расстояния ты никогда в жизни ко мне не приблизишься. Поэтому слушай меня внимательно. Те малолетние выступят свидетелями по вопросу о твоей потенции. Судья Бранкович имеет желание заняться этим делом. Он не любит скандалы, но, сам понимаешь, человек принес присягу. Я поговорил и с твоим адвокатом, он тоже согласен, что твои проделки это очень гнусное преступление, и совесть не позволит ему защищать твои интересы. И ты, и я знаем, что у адвокатов нет совести, но никто из них не согласится рисковать карьерой. Общественность их не поймет. Педофилов не любит никто. А особенно не любят их родители малолетних жертв. С ними я еще не встречался, но уверен, что решения суда они ждать не будут. И не будут щипать тебя за щеку. Так что, безмозглый баран, будешь ждать, когда я поговорю и с ними? Или как?». Барон перестал терзать щеку Пижона Гиле и с отвращением вытер руку о лацкан его пиджака.
«Зачем же так, мог бы мне прямо сказать, чего ты хочешь!», Пижон Гиле с трагическим выражением лица ощупывал покрасневшую щеку. «Теперь синяк останется».
«Придется напудрить лицо», Пеня ухмыльнулся, от уха до уха.
Барон достал сложенный лист бумаги из заднего кармана своих облегающих брюк, эластин, продукция «Бенеттон». «Это более чем милосердно», произнес он и передал ему договор. Будущий-бывший хозяин радио начал читать, пытаясь восстановить хотя бы видимость равновесия между деловыми партнерами, но Барон не допустил даже этого. «Я дал тебе это не читать, а подписать».
«Но я же не могу просто так», горестно запричитал развратник.
«Или подписывай, или тебе придется сейчас же, в прямом эфире по радио рассказать слушателям о своих похождениях», Барон наслаждался развлечением, и у него разыгралась фантазия.
Пижон Гиле рухнул на ближайший стул, положил бумагу на колено и взглядом поискал ручку.
«Мы с собой такого не носим», Пеня не переставал скалиться.
«Продюсер развлечений» хлопал себя по карманам так, как будто выбивал пыль. Наконец он нашел, что искал. Вытащил ручку и подписал. И теперь сидел, уставившись в бумагу, потрясенный, уничтоженный. Обрести присутствие духа экспресс-методом не легко.
«Вот тебе твой экземпляр», святейшая канцелярия вела дело к концу, «подпиши и вставь в рамку». Они обменялись бумагами. Пижон Гиле сделал еще одно движение ручкой и заверил факт основания новой медиафирмы.
«Когда кончится твой срок аренды, я возьму эти расходы на себя», утешил его Барон, человек с гарантией. Мы проверили, за аренду помещения было заплачено за два года вперед. Радиостанция находилась в реставрированном и адаптированном чердачном помещении самого высокого здания на Титомировой улице, недалеко от Городской больницы. Место вполне безопасное.
«А что мне делать, Барон?», жалобно спросил «продюсер развлечений», человек с утраченным будущим.
«Езжай в Санджак торговать телятами», посоветовал я, проверяя подписи на обоих документах.
Вдруг он вздрогнул, и, уставившись на меня, даже как-то приосанился. Его взгляд был очень, очень ясным, хотя и влажным от слез. «Зокс, ведь это с твоей подачи», он горько усмехнулся. «Мстишь за брата».
Он знал, что я знаю, о чем он говорит. Поэтому я прервал его, следя за тем, чтобы ничем не выразить своего ликования. «Эй, Пижон, какие у тебя проблемы? Потенция или либидо?». Голос я настроил на режим глубокой заморозки, это тот звук, который слышит Бог, когда смотрит, как сворачивается охлажденная кровь.
«Итак, все в порядке?», металлический голос Барона усилил дозу холода и вернул все на свои места.
Пижон Гиле театрально кивнул головой, сохраняя на лице ту самую улыбку.
Барону не понравилась эта жалкая ирония. «Скажи: «Все в порядке».
«Все в порядке», пробормотал измученный «деловой партнер».
«Скажи это так, как будто ты действительно так думаешь», приказал ему Барон. Он не мог позволить, чтобы «продюсер развлечений» испортил развлечение ему.
«Все в порядке», громко прозвучало покорное и вместе с тем бодрое примирение с судьбой.
«Теперь ты свободен», Барон мощным движением, словно разгоняя облака на небе, махнул рукой. «И имей в виду, в следующий раз, когда меня увидишь, не возникай! Ясно?».
«Ясно», подтвердил Пижон Гиле и удалился, рука об руку со своим духом. Ну, можно сказать, он дешево отделался. Теперь у него будет новое развлечение — наслаждаться депрессией. Редкая привилегия для того, кто называет себя «продюсером развлечений».
* * *
По случаю открытия «Радио Барон» в «Лимбе» была устроена званая вечеринка. Здесь были люди с приглашениями и люди без приглашений. Питоны ползали бок о бок с ящерицами. По обыкновению, в змеюшнике Барона было много приблудных. Повсюду сверкала соответствующая случаю обнаженка. Обтирание боками друг о друга, звяканье драгоценностями и бижутерией, «динг-данг» музыка под аккомпанемент визга и всего остального, что подчеркивает присутствие кого-то важного. В таких обстоятельствах неприятно, если к тебе никто не кадрится. Люди, замеченные и незамеченные, постоянно откуда-то входили, но никто не выходил. Нездоровая толпа. А я люблю только толпу на Олд Траффорде, и только если смотрю на нее по телевизору.
