Бывший муж отобрал их при разводе!
— Да ты что? — толстушка запрыгала от
нетерпения. — Как это возможно? Чтобы Карина и что-то отдала!
— Ой, это такая история — просто детектив… ты просто не
поверишь! Этот ее муж, он оказывается…
Надежда вся превратилась в слух, но информированная особа
пригнулась к уху своей приятельницы и перешла на шепот, к тому же они медленно
дрейфовали к центру зала, постепенно удаляясь, так что больше не удалось
разобрать ни слова. Оглядевшись, Надежда увидела, что ее снова прибило к стене
с вышивками. Тут же стояла сама представительница малого народа, совершенно
забытая организаторами и гостями презентации. Старушка растерянно оглядывалась
по сторонам и теребила свой вышитый передник. Надежда приветливо улыбнулась ей
и проговорила:
— Очень симпатичное полотенчико! А вы давно вышиваете?
— Ой, доченька, давно! — Степанида очень
обрадовалась собеседнице. — Годов десять! Как внучка в школу пошла, да как
я на пенсию вышла, так и вышиваю! А что еще в деревне делать? Ну, корову
покормлю, курочек покормлю, и сижу, вышиваю., а научила меня женщина одна, мы с
ней вместе в этой.., в санатории отдыхали, мне в совхозе путевку дали. Хорошая
женщина, в школе учительницей работает… Ой, вот она-то вышивает, не мне чета!
— А как ее зовут? — заинтересовалась
Надежда. — Наверное, уж не помните?
— Отчего же не помню? — удивилась
Степанида. — У меня память-то хорошая! И зубы, доченька, все свои! —
в подтверждение своих слов она пощелкала крепкими, слегка выступающими вперед
желтыми зубами.
— Ну, так и как же ее зовут? — спросила Надежда,
не дождавшись ответа.
— Кого? — удивленно спросила Степанида,
уставившись на собеседницу выцветшими голубыми глазками.
— Ну, ту женщину, учительницу, что вас вышивать
приохотила?
— А, ее-то! Так Варвара, Варвара Ивановна ее зовут!
В это время к хранительнице древнего искусства народа ухти
протолкались несколько журналистов.
— Скажите, — начал один из них, выставив перед
собой диктофон, — каковы концептуальные корни вашего творчества?
Степанида растерянно захлопала белесыми ресницами, завертела
головой и едва слышно проговорила:
— Ой, корова-то у меня недоена… Нюська обещалась
выдоить, да уж знаю я, как она доит…
Тут же, рассекая толпу, как ледокол рассекает весенние
подтаявшие льды, на помощь Степаниде примчался рекламный юноша с горящими
энтузиазмом глазами. Развернув к себе нахального журналиста, он сходу
затараторил.
— Концепция древнего искусства народа ухти, последней
хранительницей которого является Степанида Лопатина, заключается в том, что его
актуальность…
Надежда Николаевна перехватила испуганный взгляд Степаниды и
поспешно смешалась с толпой. Ей было, конечно, жаль старушку, но от слов
«концепция» и «актуальность» у нее начиналась аллергическая реакция, и она уже
чувствовала знакомое щекотание в носу.
* * *
Алла вымыла руки, оглядела себя в зеркале и осталась в общих
чертах довольна. Глаза снова горели боевым задором, на щеках выступил здоровый
румянец, так хорошо сочетавшийся с замечательным китайским платьем в иероглифах
сюнь. И что Надежда ее постоянно пилит? Разве важно, сколько женщина весит?
Важно, как она себя оценивает, и какими глазами смотрят на нее встречные
мужчины.
А они смотрят на Аллу очень заинтересованно. По крайней
мере, иногда. По крайней мере, некоторые. А другими она и сама совершенно не
интересуется. То есть на самом деле она никакими не интересуется, у нее есть
собственный замечательный муж Петюнчик, но ведь женщине, чтобы чувствовать себя
в тонусе, нужно иногда ловить на себе заинтересованные мужские взгляды…
На этой мажорной ноте Алла распрямилась, закрыла кран и
хотела вернуться в зал, но неожиданно замерла на месте. В коридоре, возле двери
туалета, разговаривали двое — мужчина и женщина.
— Возьми себя в руки! — резким, неприятным голосом
говорила женщина. — На тебя невозможно смотреть! Ты совершенно раскис!
— Тебе легко говорить, — отвечал мужской
голос, — все опасности достались на мою долю!
Ты вообще в стороне!
— Но хомячок, — на этот раз женщина заговорила с
мягкими, мурлыкающими интонациями, — не забывай, мы с тобой — компаньоны,
и должны делить все трудности, как потом поделим всю прибыль…
— Что-то я не замечаю, чтобы ты делила со мной
трудности! Я так рискую.., меня могли видеть…
— Но ты говорил мне, что там все прошло гладко!
Говорил, что там тебя никто не заметил! Или ты меня обманул?
— Как можно быть в чем-то уверенным? мужчина понизил
голос. — Но пойми, я просто больше не могу выносить это напряжение…
— Хомячок, возьми себя в руки! — с нажимом
произнесла женщина. — Не забывай, что ты мужчина! — и она засмеялась
тихим грудным смехом. — Самое трудное позади, осталось совсем немного, и
мы с тобой улетим далеко-далеко.., там будем только мы с тобой, мы с тобой и
море…
Последние слова женщина проговорила низким волнующим
голосом. Затем выдержала небольшую, выразительную паузу и совсем другим тоном,
жестким и властным, закончила:
— А теперь немедленно вернись в зал! Никто не должен
обратить внимание на наше отсутствие! Кое-кому это может очень не понравиться!
И ты знаешь, чего это может стоить!
Дверь туалета начала медленно открываться. Алла с
удивительной для ее габаритов подвижностью юркнула в дальнюю кабинку и бесшумно
закрыла за собой дверь. Затем она прильнула к щелке, чтобы разглядеть вошедшую
женщину.
Смотреть было очень неудобно, и ей не сразу удалось найти
подходящий угол зрения. Наконец, она разглядела женщину в длинном, очень
открытом зеленом платье, с пышной гривой рыжих волос. Ту самую женщину, которую
незадолго до того представляли как главу благотворительного фонда «Ухти-ой».
Однако Алла готова была дать голову на отсечение, что разговаривал с ней в
коридоре вовсе не господин Самородный. У криминального авторитета не могло быть
такого растерянного, безвольного голоса. И со своим господином и повелителем
Карина не разговаривала бы так властно и самоуверенно.
Остановившись перед зеркалом, госпожа Карина Лисицкая
внимательным, придирчивым взглядом окинула свое отражение, слегка поправила
волосы, открыла золотистый тюбик губной помады и легким движением прошлась по
губам. Бросив на себя еще один взгляд, осталась удовлетворена и удалилась
спокойной, грациозной походкой уверенной в себе женщины.
Алла дернула дверцу кабины. Ей не терпелось вернуться в зал
и поделиться с подругой тем, что ей только что удалось подслушать.
Однако дверца не открывалась.
Что за черт! Алла напряглась и сильнее потянула ручку на
себя. Ручка перекосилась, но дверь не подалась.
