— Теперь вы поняли, насколько я серьезен. — Он больше не улыбался. — Ваши жизни значат для меня не больше, чем жизнь этого щенка.
Сэлли-Энн глухо застонала и отвернулась, прижавшись лицом к груди Крейга. Он почувствовал, как она борется с приступами тошноты. Питер Фунгабера пинком отправил маленькое пушистое тельце в камин и сел.
— Хватит тратить время на спектакли. — Питер открыл планшет и разложил перед собой документы.
— Мистер Меллоу, вы действовали в качестве agentprovocateur на жаловании печально известного ЦРУ…
— Гнусная ложь! — закричал Крейг, но Питер не обратил на это никакого внимания.
— Вашим местным «хозяином» был американский агент Морган Оксфорд, работающий в посольстве США, а шефом, оплачивающим услуги, был некий Генри Пике-ринг, выдающий себя за высокопоставленного чиновника Всемирного банка в Нью-Йорке. Он завербовал вас и мисс Джей…
— Неправда!
— Ваше вознаграждение составляло шестьдесят тысяч долларов в год, а заданием являлась организация центра подрывной деятельности в Матабелеленде, финансируемая ЦРУ под видом кредита, предоставленного вам одним из подразделений Всемирного банка, подконтрольным ЦРУ, сумма финансирования составляла пять миллионов долларов.
— Господи, Питер, это полная чепуха, и ты знаешь это.
— Во время допроса вы будете обращаться ко мне «сэр» или «генерал Фунгабера», понятно? — Он отвернулся и прислушался к шуму во дворе. Судя по всему, подошла колонна легких грузовиков. Послышались команды на языке шона, потом Крейг сквозь стеклянные двери увидел, как на террасу поднимаются солдаты, несущие тяжелые ящики.
Питер Фунгабера бросил взгляд на Тимона Ндеби, который кивком ответил на заданный взглядом вопрос.
— Отлично! — Питер Фунгабера повернулся к Крейгу. — Можем продолжать. Вы вступили в переговоры с известными предателями матабелами, используя свободное владение языком и знание характера этих непокорных людей…
— Вы не сможете назвать ни одного из них, потому что этого не было.
Питер Фунгабера кивнул Тимону Ндеби, и тот отдал приказ.
В комнату ввели человека. Он был босым, одетым только в шорты и истощенным до такой степени, что голова казалась слишком крупной для тела. Череп был выбрит и покрыт шишками и свежими ссадинами, его бока были испещрены многочисленными следами побоев. Вероятно, его били бичами из шкуры гиппопотама, называемыми самбоками.
— Ты знаешь этого белого человека? — резко спросил Питер Фунгабера. Человек уставился на Крейга матовыми, словно посыпанными пылью глазами.
— Я никогда не видел его… — начал было Крейг и вдруг узнал его. Это был товарищ Доллар, самый молодой и самый воинственный партизан из «Вод Замбези».
— Да? — с улыбкой спросил Питер Фунгабера. — Что вы хотели сказать, мистер Меллоу?
— Я требую присутствия служащего Представительства высокого комиссара, — сказал он. — А мисс Джей хотела бы позвонить в посольство Соединенных Штатов.
— Конечно, — сказал Питер Фунгабера и кивнул. — Все в свое время, но сначала следует закончить то, что начали. — Он повернулся к товарищу Доллару. — Ты знаешь этого белого человека?
Товарищ Доллар кивнул.
— Он давал нам деньги.
— Увести, — приказал Питер Фунгабера. — Обращайтесь с ним хорошо и дайте ему что-нибудь поесть. Итак, мистер Меллоу, вы по-прежнему отрицаете контакты с подрывными элементами? — Он не стал дожидаться ответа, а продолжил: — Вы создали в своем имении склад оружия, которое намеревались использовать против избранного народом правительства в перевороте, в результате которого к власти должен был прийти проамериканский диктатор…
— Нет, — тихо произнес Крейг. — У меня нет оружия. Питер Фунгабера вздохнул.
— Ваши отрицания бессмысленны и утомительны. Он повернулся к высокому сержанту.
— Выведи их обоих.
Он первым вышел на террасу, на которой были сложены ящики.
— Открыть, — приказал он, и его люди открыли защелки и откинули крышки.
Крейг сразу же узнал сложенное в ящиках оружие. Это были американские автоматические винтовки АР-18 калибра 5,56 миллиметра . Шесть винтовок в ящике, все новые, еще в заводской смазке.
— Они не имеют ко мне ни малейшего отношения. — По крайней мере, Крейг был еще способен отчаянно все отрицать.
— Вы испытываете мое терпение. — Питер Фунгабера повернулся к Тимону Ндеби. — Приведите белого.
Управляющего Ганса Грюнвальда выволокли из кабины грузовика и подвели к террасе. Его руки были скованы наручниками за спиной, и он явно был смертельно напуган. Из широкого загорелого лица словно выпустили воздух, и оно превратилось в массу морщин и складок, как у больного бладхаунда. Загар побледнел до цвета кофе с молоком. Глаза были воспалены и слезились как у пьяницы.
— Вы хранили это оружие в сарае для тракторов? — спросил Питер Фунгабера, но никто не расслышал ответ Грюнвальда.
— Говорите громче.
— Да, я хранил их, сэр.
— По чьему приказу?
Грюнвальд поднял взгляд на своего хозяина, и Крейг почувствовал, как ледяной холод, охватив его сердце, распространяется по всему телу.
— По чьему приказу? — терпеливо повторил Питер Фунгабера.
— По приказу мистера Меллоу, сэр.
— Увести.
Солдаты потащили Грюнвальда прочь, но он, обернувшись, продолжал смотреть на Крейга и вдруг закричал:
— Простите меня, мистер Меллоу, у меня жена и дети… Питер Фунгабера вернул их в столовую и занял свое место во главе стола. Не обращая внимания на Сэлли-Энн и Крейга, он принялся перебирать лежавшие перед ним на столе бумаги. Они вынуждены были стоять у противоположной стены под охраной десантников. Молчание продолжалось долго. Крейг знал, что Фунгабера поступает так специально, ему хотелось нарушить это молчание, закричать, попытаться доказать невиновность, разорвать эту паутину лжи, полу правды и искажений, которой их с Сэлли-Энн опутали.
Сэлли-Энн стояла рядом, скрестив руки на уровне пояса, чтобы никто не видел, как они дрожат. Ее лицо, под слоем пота, приобрело зеленоватый оттенок. Она постоянно смотрела на камин, где, как выброшенная игрушка, лежал убитый щенок.
Питер Фунгабера откинулся на спинку стула и принялся легонько похлопывать по поверхности стола.
— Речь идет о повешении, — сказал он наконец. — За такие преступления смертная казнь грозит вам обоим.
— Она здесь ни при чем. — Крейг обнял Сэлли-Энн.
— Органы, расположенные в нижней женского тела, плохо переносят рывок петли на виселице, — заметил Питер Фунгабера. — Эффект может быть достаточно странным, по крайней мере, так мне говорили.
Его слова вызвали в воображении Крейга тошнотворные картины. Он почувствовал, как рот наполняется слюной. Он судорожно сглотнул и не смог произнести ни слова.
