Должен признаться, что все последующие дни чувство неуверенности и беспокойства не оставляло меня. Я верил в успех своей хитрости, но зависела-то она от природного явления, которое я до конца не понимал. Если бы хитрость нам удалась, мы могли бы не бояться мощного удара конницы врага, которая вчетверо превосходила нашу.
Я засиделся допоздна с Атоном и уснул за своими свитками в библиотеке, когда вдруг почувствовал, что чьи-то руки трясут меня, и голос Гуи раздался в ушах.
— Просыпайся, ленивый мошенник! Просыпайся, у меня есть новости для тебя.
Лошади ждали нас у пристани. Мы поспешили к ним и вскочили в седла, как только ступили на берег. Мы мчались галопом по освещенной луной дороге, и лошади в пене принесли нас в лагерь. Конюхи зажгли светильники и работали в загонах при их слабом свете.
Семь лошадей гиксосов уже лежали на земле, и густой гной тек у них изо рта и ноздрей. Конюхи делали надрезы и вставляли камышовые трубки, чтобы спасти лошадей от удушья.
— Сработало! — закричал Гуи, грубо обнял меня и начал плясать вместе со мной. — Желтый душитель! Сработало! Сработало!
— Я же говорил, что так и будет! — со всем достоинством, на какое был способен в такой дикой пляске, ответил я. — Разумеется, сработало!
Много недель назад мы приготовили барки и поставили их у берега. Сразу погрузили на них лошадей, тех, что еще держались на ногах. Гну мы оставили в загоне. Было бы трудно объяснить их присутствие там, куда мы направлялись.
Захваченные у гиксосов боевые ладьи тащили на буксире наши барки. Мы вышли на стрежень и повернули на север. С каждого борта ладьи пятьдесят весел пенили воду — мы спешили в Фивы с подарком для вельможи Апачана.
КАК ТОЛЬКО мы прошли Ком Омбо, спустили синий флаг и подняли знамена, захваченные у гиксосов. Большинство моряков ладей, которые буксировали барки, родились уже в правление гиксосов, а некоторые даже происходили из смешанных семей и бегло говорили на языке чужеземцев.
Через две ночи к северу от Ком Омбо нас остановила ладья гиксосов Они подошли к борту и послали небольшой отряд для осмотра груза.
— Лошади для колесниц вельможи Апачана, — объяснил им кормчий. Его отец был гиксосом, а мать — знатной египтянкой. Вел он себя естественно и убедительно. После беглого осмотра нас пропустили. Прежде чем мы достигли Фив, нас еще два раза останавливали и осматривали, но каждый раз кормчему удавалось обмануть гиксосов.
Больше всего меня тревожило состояние наших лошадей. Несмотря на наши отчаянные усилия, они начали умирать, а половина живых были в плачевном состоянии. Трупы лошадей мы выбрасывали за борт и спешили на север.
Первоначально я собирался продать лошадей гиксосам в порту, но ни один человек, разбирающийся в лошадях, не станет даже глядеть на таких жалких тварей. Мы с Гуи решили действовать иначе.
Мы так подгадали время прибытия в Фивы, что солнце уже садилось. Сердце мое отзывалось болью всякий раз, когда я узнавал знакомые места. Стены цитадели светились розовым светом в последних лучах солнца. Три стройных башни, построенных мною для вельможи Интефа, по-прежнему указывали в небо — недаром их прозвали «Пальцы Гора».
Дворец Мемнона стоял на западном берегу. Он не был достроен, и гиксосы переделали его. Даже мне пришлось признать, что азиатское влияние может быть благотворным. В закатном свете шпили и дозорные башни придавали дворцу таинственное и экзотическое настроение. Как бы мне хотелось, чтобы госпожа моя могла разделить со мной этот момент возвращения домой. Мы оба так давно мечтали об этом — больше половины ее жизни.
Темнело быстро, но в сгущающихся сумерках мы разглядели огромное скопление лошадей, колесниц и повозок за стенами города. Хотя я и получил точные сведения о количестве гиксосов, глаза мои отказывались верить тому, что было перед нами. Сердце мое дрогнуло при виде гигантского стана — я вспомнил маленькое храброе войско, оставшееся в Элефантине.
Да, нам потребуется благосклонность богов и большая удача, чтобы одержать победу над такой армадой. Когда последние лучи солнца затерялись в ночи, костры гиксосов расцвели и замерцали на равнине, как огромное поле звезд. Им не было конца. Они простирались насколько хватало глаз.
Когда мы подплыли поближе, почувствовали их запах. Стоящее войско распространяет вокруг себя специфический аромат. Он состоит из множества отдельных запахов: от дыма костров, на которых готовится пища, до свежего запаха сена, аммиачного запаха лошадей, вони человеческих отбросов и испражнений, кожи, смолы, лошадиного пота, древесных опилок и прокисшего пива, и над всем этим витает запах десятков тысяч людей, которые живут бок о бок в хижинах или землянках.
Мы плыли дальше, и звуки доносились до нас с берега по гладкой, отражающей звезды воде. Мы молчали и слушали фырканье и ржание лошадей, звон кузнечных молотов, оклики часовых, пение, ругань и смех множества людей.
Я стоял рядом с кормчим передней ладьи и показал ему небольшой причал на восточном берегу, где когдато торговали деревом у самых городских стен. Если пристань была на месте, там удобнее всего выгрузить на берег наш табун.
Я нашел проход к пристани, и мы на веслах подошли к ней. Здесь все осталось по-прежнему. Как только мы причалили, начальник пристани суетливо взобрался на борт ладьи и потребовал разрешения на торговлю.
Я завертелся вокруг него с льстивой, раболепной улыбкой.
— Ваше высокопревосходительство, случилось нечто ужасное. Мое разрешение на торговлю унес ветер. Это все проделки Сета, без всякого сомнения.
Начальник надулся, как рассвирепевшая жаба, и снова сдулся, когда ощутил тяжесть золотого кольца в своей ладони. Он попробовал металл на зуб и с улыбкой ушел.
Я послал одного из конюхов на берег пригасить факелы, освещавшие пристань. Мне не хотелось, чтобы любопытные зеваки разглядели, в каком состоянии наши лошади. Некоторые из них оказались настолько слабы, что не могли встать, другие спотыкались и хрипели, а вонючий гной и слизь текли из их ртов и ноздрей. Нам пришлось надеть уздечки на всех лошадей и долго уговаривать их сойти с барки на пристань. В конце концов лишь сотня лошадей отправилась на берег вместе с нами.
Мы повели их по выбитой повозками дороге высоко над рекой, где, по сообщениям наших шпионов, располагались основные силы конницы гиксосов. Шпионы снабдили нас также паролем первого отряда колесниц, а знатоки языка среди наших отвечали на оклики стражи.
Мы провели лошадей вдоль всего лагеря врага. По дороге начали отпускать животных по одному или маленькими группами, и они уходили к лошадям каждого из двадцати отрядов гиксосов. Мы шли так спокойно и естественно, что никто не заподозрил дурного: даже болтали и шутили с конюхами и погонщиками гиксосов.
Когда небо на востоке загорелось первыми лучами рассвета, мы, усталые, вернулись к пристани, где сошли на берег. Только одна ладья ожидала нас, так как остальные ушли обратно на юг, как только избавились от своего груза.
