– Эти безвкусные украшения недурно выглядят на рабынях, но не на благородных дамах, – сказала она под конец.
Это не остановило нового фараона, и когда они проплывали мимо Асьюта в Нижнее Царство, он указал на процветающее и плодородное имение, простиравшееся почти на лигу вдоль восточного берега.
– Оно теперь ваше, ваше высочество, это мой подарок. Вот документ на право собственности. – Трок вручил его Минтаке, напыщенно, самодовольно ухмыляясь.
Она в тот же день послала за писцами и приказала им составить документ об освобождении всех рабов, относящихся к имению, и второй документ, передающий имение целиком жрицам храма Хатор в Мемфисе.
Когда Минтака, желая забыть горе и скорбь и развлечься со своими девушками на юте в танцах и пении, в игре бао и разгадывании загадок, Трок вздумал принять участие в забаве. Он заставил двух девушек станцевать с ним танец «Полет трех ласточек», а затем повернулся к Минтаке.
– Загадайте мне загадку, принцесса, – попросил он.
– Что пахнет как бык, похоже на быка и, когда скачет с газелями, делает это с изяществом быка? – спросила она ласково. Девушки захихикали, а Трок нахмурился и покраснел.
– Простите меня, ваше высочество, для меня это чересчур трудная загадка, – ответил он и гордо ушел к своим военачальникам.
На следующий день он простил оскорбление, но не забыл его. Когда бросили якорь у деревни Самалут, он приказал труппе странствующих артистов, акробатов и музыкантов подняться на борт галеры, чтобы развлечь Минтаку. Один из фокусников был красивым парнем, с забавным говором. Однако набор его фокусов устарел, и он показывал их недостаточно ловко. Однако едва Минтака узнала, что труппа, используя к своей выгоде мир, наступивший по договору Хатор, продвигалась вверх по реке к Фивам, где надеялась выступать перед двором южного фараона, ее сразу увлекло их представление, особенно выступление фокусника по имени Ласо. После представления она пригласила артистов к себе, чтобы вместе попить шербета и поесть сладких фиников, и жестом приказала фокуснику сесть на подушку у ее ног. Он скоро преодолел свой страх перед принцессой и развлек ее несколькими историями, над которыми она весело смеялась.
Под прикрытием болтовни и хихиканья девушек Минтака попросила Ласо, когда он прибудет в Фивы, доставить сообщение известному Магу, Таите. Почти очарованный ее снисходительностью, Ласо с готовностью согласился. Сначала она внушила ему мысль о тайне и деликатности поручения, затем вложила в его руку маленький свиток папируса, который он спрятал под хитон.
Минтака с огромным облегчением глядела, как артисты сходят на берег. Она отчаянно искала средства предупредить Таиту и Нефера. Папирус содержал заверения в ее любви к Неферу и предостережение насчет убийственных намерений Нага и насчет того, что сестре Нефера Гесерет больше нельзя доверять, поскольку она примкнула к их врагам. Далее следовал рассказ об истинных обстоятельствах смерти ее отца и братьев. В конце она поведала о том, что Трок планирует взять ее в жены, несмотря на ее помолвку с Нефером, и просила Нефера вмешаться, использовав всю его власть, и не допустить этого.
Она прикинула, что труппе могло потребоваться дней десять или больше, чтобы достичь Фив, и пала ниц на палубе, умоляя Хатор о том, чтобы предостережение не прибыло слишком поздно. Той ночью впервые с ужасных событий в Баласфура она спала спокойно. Утром она была почти весела, и ее девушки заметили, как она красива. Трок настоял, чтобы Минтака позавтракала вместе с ним на передней палубе. Его повара приготовили щедрый стол. Было двадцать других гостей, и Трок сел рядом с Минтакой. Она решила, что не позволит даже этой неприятности испортить ей настроение. Она подчеркнуто не обращала внимания на Трока и направила все свое очарование и остроумие на боевых командиров его войска, составлявших большую часть присутствовавших.
В конце завтрака Трок хлопнул в ладоши, требуя внимания, и был вознагражден подобострастной тишиной.
– У меня есть подарок для принцессы Минтаки.
– О нет! – Минтака передернула плечами. – Что мне делать с вашим подарком?
– Я полагаю, этот подарок придется вашему высочеству более по вкусу, чем мои другие бедные дары. – Трок выглядел таким довольным собой, что она почувствовала себя неловко.
– Ваша щедрость неуместна, мой господин. – Она ни за что не назвала бы его ни одним из его многочисленных новых царских титулов. – Тысячи ваших подданных, жертвы войны и чумы, голодают и находятся в большей нужде, чем я.
– Это нечто особенное, ценное только для вас, – заверил он.
Она подняла руки в знак покорности.
– Я – всего лишь одна из ваших верноподданных. – Минтака нисколько не старалась скрыть свой сарказм. – Если вы настаиваете, я далека от того, чтобы отказать вам.
Трок снова хлопнул ладонями, и с носа корабля на палубу спустились двое его стражников, неся с двух сторон большой мешок из сыромятной кожи. От него шел сильный неприятный запах. Некоторые из девушек вскрикнули от омерзения, но лицо Минтаки не изменило выражения, когда солдаты остановились перед ней.
Трок кивнул им, и они ослабили шнурок, перетягивавший горловину мешка, а затем вывалили его содержимое на палубу. Девушки пронзительно закричали от ужаса, и даже кое-кто из мужчин вздрогнул и вскрикнул от отвращения.
Отрубленная человеческая голова покатилась по доскам к ногам Минтаки и замерла, глядя на нее широко открытыми испуганными глазами. Длинные темные локоны заскорузли от засохшей черной крови.
– Ласо! – прошептала Минтака имя фокусника-неумехи, которому поручила передать сообщение в Фивы.
– Ах! Вы помните его имя. – Трок улыбнулся. – Его фокусы, должно быть, произвели на вас впечатление – так же, как на меня.
В летней жаре голова начала разлагаться, и запах от нее шел сильный. Немедленно налетели мухи и стали ползать по широко открытым глазам. Минтака ощутила тошноту и с трудом сглотнула. Она увидела, что между фиолетовыми губами Ласо высовывался смятый папирус.
– Увы, кажется, его последний фокус оказался самым забавным. – Трок наклонился и достал испачканный кровью папирус. Он повернул его так, чтобы Минтака убедилась – письмо запечатано ее собственным картушем, – и бросил папирус в жаровню с древесным углем, на которой жарили нарезанную на куски ягнятину. Папирус быстро сгорел, в воздухе закружился серый пепел.
Трок знаком велел убрать голову. Один из солдат поднял ее за волосы, положил обратно в мешок и унес. Потрясенные гости долго сидели в тишине, только одна из девушек тихо всхлипывала.
– Ваше царское высочество, вашего славной памяти божественного отца, должно быть, посещали некоторые предчувствия ожидавшей его судьбы, – серьезно обратился к ней Трок. Минтака была слишком потрясена, чтобы ответить. – Перед своей трагической смертью он говорил со мной. Он отдал вас под мою защиту. Я присягнул ему и принял это как священное поручение. Вам не нужно обращаться за защитой ни к кому другому. Я, фараон Трок Урук, верен клятве. – Он положил правую руку на ее склоненную голову, а второй рукой поднял другой свиток папируса.
