— О, — сказал он, захваченный врасплох. Он знал, что Фергюс женат. Тот часто говорил об этом, но Марк ни разу раньше не думал о его жене как о женщине из плоти и крови, тем более такой.
— Я старый армейский друг Фергюса.
— Понятно.
Она колебалась.
— Меня зовут Марк, Марк Андерс.
Ее отношение мгновенно изменилось, полуулыбка превратилась в улыбку широкую, во все лицо.
Она даже негромко ахнула от радости.
— Марк, конечно Марк! — Миссис Макдональд порывисто схватила его за руку и втащила внутрь. — Он так часто говорил о тебе, что мне кажется, я тебя хорошо знаю. Словно ты член семьи, вроде брата. — Она говорила со смехом, не отпуская его руки. — Входи, Марк, входи. Меня зовут Хелен.
* * *
Сидя на крошечной кухоньке во главе стола, застеленного не скатертью, а газетой, Фергюс Макдональд, склонившись к тарелке, гневно слушал рассказ Марка о его бегстве из Ледибурга.
— Сволочи. Это враг, Марк. Новый враг. — Он говорил с набитым ртом, полным картошки и домашней колбасы с пряностями. — Мы снова на войне, парень, и наш враг теперь опасней проклятых немцев.
— Еще пива, Марк?
Хелен наклонилась к нему с полным кувшином.
— Спасибо. — Обдумывая слова Фергюса, он смотрел, как поднимается в стакане пена. — Я ни черта не понимаю, Фергюс. Я не знаю, кто это люди и почему они хотели меня убить.
— Они хозяева, парень. Вот с кем мы сейчас воюем. Богачи, владельцы шахт, банкиры… все, кто угнетает рабочих.
Марк сделал большой глоток, и Хелен улыбнулась ему через стол.
— Фергюс прав, Марк. Мы должны их уничтожить.
И она заговорила. Странно было слышать такие слова от женщины. Ее темные глаза фанатично сверкали.
Ясная четкая речь с легким акцентом придавала особую убедительность ее словам. Марк наблюдал, как она жестикулирует, подчеркивая каждую свою мысль. Сильные руки с изящно утончающимися к концам пальцами и коротко остриженными ногтями. Ногти чистые, но указательный и средний пальцы правой руки пожелтели. Сперва это удивляло Марка, но потом Хелен неожиданно потянулась через стол за сигаретой из открытой пачки у локтя Фергюса.
Продолжая говорить, она зажгла спичку, закрывая пламя руками, закурила и глубоко затянулась, а потом выпустила дым из сжатых губ. Марк никогда не видел курящих женщин и удивленно смотрел на нее. А она яростно качала головой.
— История народной революции написана кровью. Посмотри на Францию, посмотри, как набирает силу революция в России.
Короткие блестящие кудри плясали по ее гладким бледным щекам, она крепко сжимала зубами сигарету, и, как ни странно, Марк находил ее мужские манеры шокирующими и возбуждающими.
Он почувствовал напряжение в промежности, его плоть разбухала и твердела — вопреки доводам рассудка, неподвластная ему.
От потрясения и замешательства у него перехватило дыхание, он откинулся назад и сунул руку в карман брюк, убежденный, что оба собеседника заметили его постыдную реакцию, но Хелен, напротив, перегнулась через стол и сжала другую его руку, удивительно сильно и цепко.
— Мы знаем нашего врага, знаем, что и как делать, Марк.
Ее пальцы раскаленным железом впивались в его плоть, он чувствовал, что от их силы у него кружится голова. И когда заставил себя ответить, его голос звучал хрипло.
— За ними сила, Хелен, могущество.
— Нет, нет, Марк, сильны рабочие, а враг слаб и самоуверен. Они ни о чем не подозревают, валяются, как свиньи, в своих золотых соверенах, думая, что в безопасности, но на самом деле их мало и они мягкотелы. Они не знают о своей слабости, но и рабочие не сознают свою силу. Мы их научим.
— Ты права, милая. — Фергюс хлебной коркой вытер соус с тарелки и сунул корку в рот. — Слушай ее, Марк. Мы строим новый мир, прекрасный новый мир — Он громко рыгнул и отодвинул тарелку, упираясь локтями в стол. — Но сначала надо уничтожить, смести их гнилое, несправедливое, продажное общество. Война предстоит жестокая, и нам нужны сильные, опытные бойцы. — Он хрипло рассмеялся и хлопнул Марка по плечу. — Они еще услышат о Макдональде и Марке Андерсе, парень.
— Нам нечего терять, Марк. — Щеки Хелен раскраснелись. — Нечего, кроме своих цепей, а завоюем мы весь мир. Это сказал Карл Маркс, и это величайшая историческая истина.
— Хелен, ты… — Марк колебался, не решаясь выговорить это. — Я хочу спросить… вы с Фергюсом большевики?
— Так нас называют хозяева и их прислужники, полицейские. — Она презрительно рассмеялась. — Они пытаются выставить нас преступниками, но в то же время боятся нас. Им нужны основания? Мы дадим им основания!
— Нет, парень, не называй нас большевиками, — сказал Фергюс. — Мы члены коммунистической партии, сторонники мирового коммунизма. Я секретарь местной партийной организации и председатель профсоюза работников котельной фабрики.
— Ты читал Карла Маркса? — спросила Хелен.
— Нет.
Марк, ошеломленный и потрясенный, покачал головой, но по-прежнему особенно остро, почти до боли, он ощущал привлекательность Хелен. Фергюс большевик? Чудовище, бросающее бомбы? Но он же знает, что это не так.
Он старый верный товарищ.
— Я тебе дам свой экземпляр.
— Послушай, милая. — Фергюс рассмеялся и покачал головой. — Мы слишком торопим парня. Посмотри, какой у него нелепый вид.
Он наклонился, дружески положил руку на плечо Марку и привлек его к себе.
— У тебя есть где остановиться, парень? Работа? Место, куда пойти?
— Нет. — Марк покраснел. — Ничего нет, Фергюс.
— Ничего подобного, есть, — быстро вмешалась Хелен. — Я уже приготовила постель в другой комнате. Ты останешься здесь, Марк.
— Но я не могу…
— Все решено, — просто ответила она.
— Оставайся, парень. — Фергюс крепко сжал ему руку. — А работу подыщем тебе завтра. Ты ведь грамотный, умеешь читать, писать и считать. Тебе найти работу не трудно. Я знаю, что в расчетном отделе нужен служащий, а начальник этого отдела наш товарищ, партиец.
— Я буду платить за квартиру.
— Конечно, будешь. — Фергюс снова рассмеялся и до краев наполнил стакан Марка пивом. — Рад снова тебя видеть, сынок. — И он поднял свой стакан. — Пусть ублюдки знают, что Макдональд и Андерс опять вместе.
Он сделал большой глоток (острый кадык на его шее запрыгал) и рукой утер губы.
* * *
Бригадный капеллан называл это грехом Онановым, у солдат же было много других, гораздо более непристойных названий, вроде «дрочить» или «навещать миссис Руку с ее пятью дочерьми». Капеллан предупреждал о дурных последствиях: выпадение волос, ослабление зрения, трясущаяся голова и наконец идиотизм и сумасшедший дом. Марк лежал на узкой металлической кровати и невидящими глазами смотрел на выцветший розовый рисунок обоев в крошечной комнате. Пахло пылью, как в давно не открывавшемся шкафу; у дальней стены стоял умывальник на железной подставке и эмалированный кувшин с водой. С потолка на проводе свисала единственная лампочка без абажура, белая штукатурка вокруг нее была засижена мухами, и сейчас на потолке сидели три сонные мухи. Марк перенес внимание на них, стараясь отогнать искушение, терзавшее его тело.
