Шон Кортни, казалось, заполнил весь проем; его большая косматая голова почти касалась притолоки, плечи были широкие, как перекладина виселицы. Он обеими руками опирался на набалдашник трости и смотрел в кабинет. Его взгляд сразу устремился к высокой элегантной фигуре, которая поднялась из кожаного кресла, и морщинистое загорелое лицо потемнело от прилива крови, когда он узнал посетителя.
Они молча смотрели друг на друга; Марк стал зрителем, интуитивно распознавая игру чувств, пробуждение памяти о старых бедах и останки любви отца к сына и сына к отцу, которые так долго были погребены под спудом и вот теперь явились на свет Божий, точно отвратительный гниющий труп, более ужасный, чем то, что когда-то жило, полное сил.
— Здравствуй, папа, — первым заговорил Дирк, и при звуках его голоса плечи Шона поникли, а гнев в глазах уступил место печали, сожалению о том, что навсегда утрачено. Его вопрос прозвучал как вздох:
— Зачем ты пришел?
— Мы можем поговорить наедине, без посторонних?
Марк вышел из-за стола и направился к выходу, но Шон остановил его, положив руку на плечо.
— Здесь нет посторонних. Останься, Марк.
Марку никто никогда не говорил ничего более доброго и ласкового, и он понял, что ни к одному человеку в жизни не испытывал такого чувства, как к генералу.
Дирк Кортни пожал плечами и впервые улыбнулся — легкой насмешливой улыбкой.
— Ты всегда был очень доверчив, отец.
Шон кивнул, идя к креслу за столом.
— Да, кому и знать, как не тебе.
Улыбка Дирка погасла.
— Я пришел в надежде на то, что мы сможем все забыть, сможем простить друг друга.
— Простить? — спросил Шон, быстро поднимая голову. — Ты хочешь меня простить? За что?
— Ты вырастил меня, отец. Я то, что ты из меня сделал…
Шон покачал головой, не соглашаясь, и уже собрался заговорить, но Дирк остановил его.
— Ты считаешь, что я причинил тебе зло, но я знаю, что это ты причинил зло мне.
Шон нахмурился.
— Ты говоришь обиняками. Переходи к делу. Что привело тебя в этот дом без приглашения?
— Я твой сын. Наша разъединенность противна природе. — Дирк говорил красноречиво, убедительно, приближаясь к массивной фигуре за столом, он просительно протягивал руки. — Я считаю, что у меня есть право на твое снисхождение… — Он замолчал и оглянулся на Марка. — Черт побери, я не могу говорить в присутствии зевак!
Шон заколебался. Он уже готов был попросить Марка выйти, но вспомнил обещание, данное Руфи несколько минут назад. «Не позволяй ему даже на мгновение оставаться с тобой наедине, Шон. Обещай, что Марк все время будет рядом. Я не доверяю Дирку, совсем не доверяю».
— Нет, — покачал головой Шон. — Если хочешь что-то сказать, давай покончим с этим. Если нет, уходи. Оставь нас в покое.
— Хорошо, больше никаких сантиментов, — кивнул Дирк и сразу оставил роль просителя. Он повернулся и, сунув руки в карманы пальто, начал расхаживать по кабинету. — Поговорим о деле и покончим с этим. Сейчас ты видеть меня не можешь, но когда мы поработаем вместе, когда станем партнерами в самом смелом и головокружительном предприятии, какое знала эта земля, мы поговорим о чувствах снова.
Шон молчал.
— Сначала делец, потом сын. Согласен?
— Я слушаю тебя, — ответил Шон, и Дирк заговорил.
Даже Марк не мог не восхититься красноречием Дирка Кортни, его обезоруживающей манерой убеждать, ради чего он использовал свой звучный глубокий голос и красивую наружность; но все это были театральные приемы, заранее отрепетированные и поставленные.
Зато не заученной была жгучая, фанатичная одержимость собственными идеями, которая исходила от него, когда он говорил и жестикулировал. Дирку было легко поверить, потому что он сам верил в свои слова.
С помощью рук и голоса он создавал перед отцом картину огромной империи: бесконечные просторы богатых земель, тысячи и тысячи квадратных миль, богатство, каким редко доводится владеть единолично, плантации хлопка и сахарного тростника, поля кукурузы, орошаемые с помощью гигантских дамб, которые сдерживают огромное внутреннее море, головокружительный объем пресной воды.
— Половина этой земли у меня уже есть, — Дирк остановился и вытянул руки, растопырив пальцы, как орел когти, — у меня в руках. Земля — моя. Это больше — мечта.
— А остальное? — неохотно спросил Шон, увлекаясь вопреки желанию.
— Здесь же, нетронутое, ждет. — Дирк драматично помолчал. — Как будто сама природа создала эту землю именно для такой цели. Фундамент плотины здесь, построенный самим Господом — его благословение.
— Да? — скептически переспросил Шон. — Теперь ты орудие Божьей воли? Где же эта империя, которую он пообещал тебе?
— Я владею всей землей к югу от реки Нкомо. Это та половина, что у меня уже есть. — Дирк наклонился над столом, упершись руками в полированную поверхность и обратив к Шону Кортни лицо, горящее фанатичным рвением. — Мы построим плотину между скалами Ворот Чаки и перегородим всю долину реки Бубези, создадим озеро в сто шестьдесят миль длиной и в сто миль шириной и добавим земли оттуда до реки Нкомо к той земле, которой я уже владею на юге. Два миллиона акров пахотной орошаемой земли! Подумай об этом!
Марк смотрел на Дирка Кортни в ужасе от того, что сейчас услышал. Потом он посмотрел на Шона Кортни, ожидая, что тот отвергнет эту чудовищную мысль.
— Пояс цеце, — сказал наконец Шон Кортни.
— Отец, три человека в Германии: Дрессель, Коте и Рохль — совсем недавно усовершенствовали и испытали средство от цеце, которое назвали «германин». Оно дает полное излечение от сонной болезни. Это тайна, о которой знают всего несколько человек, — оживленно проговорил Дирк и продолжил: — Мы уничтожим пояс цеце во всей долине.
— Как? — спросил Шон, и было ясно, что он искренне заинтересовался.
— С воздуха. Самолеты опрыскают землю экстрактом питагры или другим средством от насекомых.
Потрясающая концепция! Шон помолчал, прежде чем неохотно спросить:
— Подобное делалось раньше?
— Нет, — улыбнулся Дирк. — Но мы это сделаем!
— Ты все продумал, — Шон откинулся в кресле и с отсутствующим видом принялся выбирать сигару, — кроме одной мелочи. Долина реки Бубези — закрытая территория со времен короля Чаки, а большая часть земель между Бубези и рекой Нкомо — племенные территории, королевские земли или лесные заповедники.
Дирк Кортни пальцем поманил Марка.
— Налейте мне еще бренди, мальчик.
Марк взглянул на генерала. Тот едва заметно кивнул, и наступило молчание, пока Марк наливал бренди и относил бокал Дирку.
— Ты ему доверяешь? — спросил Дирк, кивнув в сторону Марка и беря стакан.
