— Говорю тебе, я видел их своими собственными глазами. Они здесь. И мы найдем их, если останемся.
Оба масаи повернулись к Леону, ожидая его решения.
Он допил кофе, выплеснул в костер осадок. Выбор был невелик. Топливо для «Шмеля» заканчивалось, его хватит на день-другой, не больше. Передислокация на север влечет за собой перемещение немалого груза.
Не по воздуху — по земле. На это уйдет немало дней, а Отто фон Мирбах человек не самый терпеливый.
— Хорошо, Лойкот, еще один день. Не найдешь своих львов завтра, послезавтра уходим в Марсабит.
Выступили до рассвета, возобновив поиски с того места, где закончили накануне. Часом позже, в двадцати милях от Перси-Кэмп, Леон заметил огромное, наверное, больше тысячи голов, стадо буйволов, идущее через саванну от озера, с водопоя. Впереди, в авангарде, шли большие быки, за ними на целую милю растянулись буйволицы, телята, малыши. Леон повернул к ним, зная, что львы нередко следуют за такими стадами, выхватывая слабых и отставших.
Стоявший впереди Лойкот замахал вдруг руками, и Леон привстал — интересно, из-за чего юный масаи так разволновался? Уж не из-за той ли пары буйволов, что, отстав от основной массы на четверть мили, брела через заросшую высокой золотистой травой низину. Похоже, два быка. Упитанные, но еще молодые. Может быть, Лойкот заметил что-то еще?
Пара вышла из низины на открытый участок и… Нервы дрогнули и натянулись еще до того, как Леон увидел их. Не быков — львов. Такие ему еще не попадались. Величественные силуэты четко выделялись на фоне светлеющего неба. Утренний ветерок ерошил черные, как воды Стикса, косматые гривы. В какой-то момент звери остановились и, подняв головы, уставились на приближающийся аэроплан.
Леон приглушил двигатели, и «Шмель», нырнув вниз, шел теперь над самой землей, едва не касаясь колесами травы. Львы повернулись, распушили гривы и хлестали себя по бокам тугими, с жесткой кисточкой на конце, хвостами. Потом один распластался на траве, а второй, развернувшись, потрусил к ближайшим кустам. Пролетая над первым, Леон на мгновение заглянул в горящие злобой желтые глаза. Второй, услышав настигающий его рев моторов, прибавил шагу. Зверь бежал тяжело — судя по отвисшему и раскачивающемуся брюху, он успел плотно позавтракать. У границы буша лев снова оглянулся и, тряхнув косматой гривой, оскалился.
Плавно набрав высоту, Леон повернул в сторону лагеря, до которого было не больше двадцати минут лету. Ситуация изменилась, и он хотел поскорее обсудить с масаи план дальнейших действий. Маниоро, позабыв о недавних сомнениях, уже притопывал и прихлопывал в ладоши, выражая радость почти так же бурно, как и Лойкот.
— Что ж, повод повеселиться у нас имеется. А вы, граф фон Мирбах, можете точить свое копье. Оно вам скоро понадобится.
Леон рассмеялся навстречу ветру. Его так и подмывало развернуться и еще разок взглянуть на великолепных животных, но беспокоить их было бы неумно. Если звери и впрямь такие хитрые и осторожные, какими их описал Лойкот, они могут запросто уйти из саванны в лес, где найти их будет намного труднее.
«Ладно, пусть успокоятся, улягутся, а я пока извещу фон Мирбаха — пусть он с ними и разбирается».
«Шмель» уже катился по полосе у лагеря, а масаи никак не могли успокоиться.
— А что я тебе говорил, Маниоро?! — воскликнул Лойкот, не дожидаясь, пока утихнут моторы, и сам себе ответил: — Да, говорил, только ты не верил. Нет, не верил! И кто из нас двоих упрямец и глупец? Может, я, Маниоро? Нет-нет, не я. А кто из нас великий охотник и следопыт? Уж не ты ли, Маниоро? Нет, не ты! Великий охотник и следопыт — я, Лойкот!
Он принял важную позу, а пристыженный Маниоро стыдливо закрыл лицо руками. Оба расхохотались.
— Ты, конечно, величайший охотник и следопыт во всей Африке, — вмешался Леон, — однако сейчас у меня есть для тебя работа. Возвращайся ко львам и оставайся с ними, пока я не приведу Кичва Музуру. Наблюдай за ними, не упускай из виду, но слишком близко не подходи, чтобы не спугнуть.
— Я их знаю, и от меня они не ускользнут, — поклялся Лойкот. — Глаз не спущу.
— Когда я вернусь и ты услышишь звук моторов, подашь сигнал. Разведешь огонь, чтобы я нашел тебя по дыму.
— Я буду весь глаза и уши, — хвастливо заявил Лойкот.
Леон повернулся к Маниоро:
— Ты знаешь вождя, на территории которого мы нашли львов?
— Знаю. Его зовут Массана, а его маньята — Тембу Кику — Обитель Большого Слона.
— Тебе нужно будет пойти к нему. Скажешь, что за каждого льва обещано двадцать голов скота. Скажешь, что мы привезем мзунгу, который желает устроить все по обычаю. Пусть Массана соберет на охоту пятьдесят морани, но убивать будет только сам Кичва Музуру.
— Я понимаю, М'бого, только, думаю, Массана не поймет. Чтобы мзунгу охотился на льва с ассегаем? Такого еще не бывало. Массана решит, что Кичва Музуру сумасшедший.
— Маниоро, мы с тобой знаем, что Кичва Музуру и впрямь сумасшедший. Как антилопа гну, у которой червяки в мозгу завелись. Ты скажи вождю, пусть из-за головы мзунгу не переживает. Пусть думает о двадцати головах скота. Как по-твоему, Маниоро, Массана поможет нам с охотой?
— За двадцать голов скота Массана продаст всех своих пятнадцать жен и их дочерей, да еще и мать в придачу. Конечно, поможет.
— Возле его маньяты есть место, чтобы посадить аэроплан?
Прежде чем ответить, Маниоро задумчиво поковырял в носу.
— Около маньяты есть высохшее соленое озеро.
— Покажи его мне, — распорядился Леон.
Отправились сразу. Озеро было большое, абсолютно ровное, ослепительно белое. Подлетев ближе, они увидели, как по озеру промчалось стадо антилоп, и Леон с удовлетворением отметил, что их копыта не разбили соленую корку. Некоторые такие озера становились смертельными ловушками: под тонкой, хрупкой коркой скрывалось глубокое грязевое болото, жидкое, как овсяная каша, и тягучее, как клей. Осторожно снизившись, Леон коснулся колесами поверхности. Корка держала. Он прокатился до края озера и, не выключая двигателей, развернулся.
— Далеко отсюда маньята?
— Близко. — Маниоро вытянул руку. — Там. Сюда уже идут.
И действительно, к озеру бежала небольшая толпа из женщин и детей.
— А до того места, где мы оставили львов? — Леон повернулся к Лойкоту, который острием копья описал на небе дугу, равную двум часам движения солнца. — Хорошо. Значит, мы недалеко и от львов, и от деревни. Я оставляю здесь вас обоих, а когда вернусь, привезу с собой Кичва Музуру.
Взлетев, он сделал круг над озером и лишь затем взял курс на Найроби. Масаи помахали ему и разошлись в разные стороны: Лойкот поспешил к львам, Маниоро направился в деревню.
Больше всего Леон боялся, что не обнаружит на месте «Бабочку». Непредсказуемый граф вполне мог отправиться невесть куда, как поступал уже не раз, и пропасть на несколько дней, а Лойкот за это время упустить добычу.
