— Слава Богу! — воскликнул он, заметив у ангара, в дальнем конце поля, раскрашенный в красно-черную клетку аэроплан.
Густав с механиками проверяли моторы. Автомобиля, однако, видно не было, поэтому садиться он не стал, а сделал круг над Тандала-Кэмп и обнаружил машину возле апартаментов фон Мирбаха. Леон заканчивал второй круг, когда Отто вышел из палатки, натягивая рубашку.
Ревность кольнула шилом. Ну конечно, у него же Ева. Ей ведь надо отрабатывать содержание. От этой мысли едва не стошнило. Граф небрежно помахал рукой и направился к машине. Леон развернул «Шмеля», готовясь заходить на посадку, но привкус горечи и злости остался.
«Соберись, Кортни! Возьми себя в руки. Ты знаешь, что Ева фон Вельберг совсем не девственница-весталка. Она каждую ночь проводит с ним под одной москитной сеткой». «Шмель» опускался на полосу, когда сердце подпрыгнуло и заколотилось — Ева сидела перед мольбертом, скрытая фюзеляжем «Бабочки». Смешно, но он испытал облегчение — значит, Отто был у себя один.
Увидев подкатившийся к ангару аэроплан, Ева вскочила и порывисто бросилась к нему. Счастливая, открытая улыбка озарила ее лицо, а в следующее мгновение она перехватила внимательный взгляд бдительного Густава и, опомнившись, умерила шаг. Скатившись по трапу, Леон искоса посмотрел на нее. Он уже привык к ее неизменной сдержанности и уравновешенности, а сейчас Ева выглядела взволнованной и встревоженной, как почуявшая леопарда газель. Ее волнение передалось и Леону, но он сумел совладать с эмоциями и ограничиться вежливым кивком:
— Добрый день, фрейлейн. — Леон повернулся к Густаву: — Надо проверить второй мотор правого борта — дымит.
— Сейчас посмотрю.
Густав подозвал механиков, и они занялись делом.
Леон отошел к Еве.
— С вами что-то случилось… что-то переменилось, — негромко сказал он. — Вы другая, Ева.
— А вы чуткий. Да, случилось. И… все переменилось.
— В чем дело? Какие-то проблемы с графом?
— Нет. Это касается нас. Меня и вас.
— Проблемы?
— Совсем наоборот. Я приняла некое решение, — чуть слышно, вполголоса сказала она и улыбнулась.
Ничего прекраснее ее улыбки он не видел.
— Не понимаю.
— Я тоже, Баджер.
Это было уже слишком. Леон шагнул к ней и протянул руку. Ева отпрянула.
— Нет, не трогайте меня. Я сама себе не доверяю. Боюсь, сделаю какую-нибудь глупость. — Она посмотрела в сторону дороги, над которой клубилась вихрем пыль. — Отто возвращается. Будем осторожны.
— Я так больше не могу.
— Я тоже. Но сейчас нам нужно держаться подальше друг от друга. Отто очень проницателен и сразу поймет, что между нами что-то есть.
Она повернулась и пошла к аэроплану.
Отто проехал через ворота и остановился неподалеку.
— Вернулись, Кортни? Давно вас не видел. Где были? В Кейптауне? В Каире?
Короткий разговор с Евой оставил Леона в состоянии, близком к восторгу.
— Нет, сэр. Искал вашего чертова льва.
У графа вспыхнули глаза. Выскочив из машины, он захлопнул за собой дверцу.
— Нашли?
— Иначе бы не вернулся.
— Большой?
— Такого большого мне раньше не попадалось. А второй еще крупнее.
— Не понял. Сколько их там?
— Два. Два здоровенных красавца.
— Когда мы сможем отправиться туда?
— Как только Густав проверит двигатели «Шмеля».
— Нет, так долго я ждать не могу. «Бабочка» заправлена, все, что нужно, на месте. Взлетаем сейчас же! Немедленно!
Вылетев из Найроби, первую, промежуточную посадку совершили в Перси-Кэмп. Дозаправившись, взлетели снова и взяли курс на юго-запад, в сторону маньяты Массаны. За штурвалом сидел граф Отто. Ева устроилась рядом с ним. Позади со своим бесценным узлом разместился Ишмаэль. В передней части кабины едва хватило места для Леона, Густава и Хенни.
Минут через двадцать пять после взлета Леон заметил справа по борту струйку дыма, лениво поднимающуюся в неподвижном воздухе знойного полудня.
— Лойкот! — воскликнул он и уже в следующее мгновение заметил стоящего у костра масаи.
Помахав на всякий случай шукой, юноша указал копьем на невысокий холм неподалеку, где, очевидно, и укрылись львы.
Леон быстро оценил ситуацию. Боги охоты благоволили им. За время его отсутствия звери приблизились к маньяте на несколько миль. Сориентировавшись по расплывающейся в душном мареве дальней стене Рифтовой долины, он отыскал взглядом соленое озеро, возле которого оставил следопытов. Оно находилось примерно на равном расстоянии от деревни и холма со львами. Лучше и быть не может, обрадовался Леон и наклонился к графу.
— Лойкот показал, что львы залегли среди камней вон на том холме.
— Покажите ближайшее место, где я могу сесть.
— Видите соляное озеро? Там. — Леон протянул руку. — Оттуда недалеко и до холма, и до маньяты, где собираются на охоту морани.
Деревня Массаны была одной из самых больших в долине: более сотни хижин широким кольцом окружали находящийся в центре загон для скота. Граф Отто облетел ее на небольшой высоте. Судя по собравшейся толпе, Маниоро с задачей справился, убедив Массану подготовить морани для охоты. Совершив посадку на озеро, граф отвел машину к дальнему, западному, берегу и выключил двигатели.
— Предлагаю до подхода морани разбить временный лагерь здесь, — сказал Леон.
Все необходимое для устройства бивака хранилось в грузовом отсеке «Бабочки», так что вскоре в тени крыльев аэроплана стояли палатки, а Ишмаэль, расположившись на безопасном расстоянии, развел костер и готовил кофе и закуски.
Осушив чашку, Леон посмотрел на небо, чтобы определить время.
— Лойкот будет с минуты на минуту, — сказал он, и, словно услышав его, юный следопыт выбежал из-за деревьев.
Леон вышел навстречу, однако спешить с расспросами не стал, зная, что торопить Лойкота нельзя. Для начала масаи, приняв традиционную стойку на одной ноге, понюхал табаку, потом они поговорили о погоде, признав ее необычно жаркой для этого времени года, и сошлись на том, что после дождя, который скорее всего прольется еще до заката, трава пойдет в рост быстрее.
— Не соизволит ли великий охотник и неустрашимый следопыт, — перешел к делу Леон, — сообщить мне о львах? Что с ними, Лойкот?
Масаи со скорбной миной покачал головой.
— Что? Ты упустил их? — рассердился Леон.
— Нет! Правда, тот, что поменьше, пропал, но я держу под наблюдением второго, того, что больше. Последний раз видел его часа два назад. Он и сейчас лежит на том же холме.
