Он подошел к краю леса, нарвал веток с листьями и закрыл мертвое тело матери, насыпав над ней своеобразный могильный курган. Затем отправился в путь.
Вдали от стада Тукутела жил почти два года. За это время он окончательно возмужал и не мог больше сопротивляться запаху самок, который доносил до него ветер.
Когда он нашел стадо, оно находилось на берегу реки Кафуи, в десяти милях от места ее слияния с великой Замбези. Несколько членов стада вышли навстречу. Они переплели хоботы и уперлись лбами, приветствуя друг друга, затем ему позволили присоединиться к остальным.
Течка была у двух самок, одна из них была ровесницей Тукутелы. Она была большая и упитанная — вскормленная на обильной пище. Бивни у нее были маленькими, очень белыми и прямыми, как спицы для вязания. Уши еще не порвали шипы и колючки. Распознав сородича в Тукутеле, она расправила их, как два зонта, и подошла, чтобы прикоснуться к нему хоботом.
Они стояли голова к голове, издавая тихие звуки, затем разъединили хоботы и начали нежно поглаживать ими друг друга, осторожно двигаясь по всей длине тела.
Кончик хобота у слона не менее чувствителен, чем человеческие пальцы. Самка начала всем телом раскачиваться из стороны в сторону — признак нарастающего удовольствия. Тукутела начал осторожно подталкивать слониху к воде. Они вошли в реку, и над серыми телами сомкнулся зеленый поток. В воде животные мгновенно стали легкими и подвижными. Тукутела положил передние ноги на спину самки, и она легко приняла его в себя.
Слон оставался со стадом три дня, затем течка у слоних закончилась, и он заволновался. Унаследованное от матери обостренное чувство опасности сейчас подсказывало ему, что, будучи со стадом, он в опасности. На третий день он растворился в серой, покрытой колючим кустарником саванне.
Каждый новый брачный сезон он возвращался к стаду, становясь все сильнее. Его бивни росли в длину и толщину, фруктовые соки постепенно придали им цвет светлого алебастра.
Иногда за право обладать самкой приходилось сражаться с другими самцами. Вначале он уступал более опытным, но каждый год становился сильнее, и вскоре уже никто не мог соперничать с ним. Тукутела теперь выбирал себе тех самок, которых хотел. Он никогда не оставался со стадом больше чем на несколько дней, всегда уходил один и искал болотистые земли, которые показывала ему мать, куда не могли добраться люди, самые густые леса и самые высокие заросли слоновьей травы. Он будто сознавал, что его великолепные бивни навлекают на него опасность.
На тридцать пятом году жизни он превратился в гиганта, весил около семи тонн, а в холке его рост приближался к двенадцати футам. Бивни же были просто великолепны: огромные, белые и совершенные по форме.
В эти дни, в очередной раз покинув стадо, он беспричинно нервничал, беспокойно шел по степи, задирал хобот, набирал воздух и выпускал его себе в рот. Острый запах человека был очень слабым, отдаленным напоминанием, тем не менее тревожившим его.
Тукутела не мог идти без остановок. Его огромное тело каждый день требовало примерно тонны травы, листьев, фруктов и коры. Он остановился, чтобы полакомиться корой в густом комбретумовом лесу. Кончиком бивня он проводил по стволу, оставляя глубокую царапину, затем хоботом отрывал полоску коры, сворачивал ее в комок и запихивал в рот.
Поглощенный процессом, он потерял бдительность. У слонов плохое зрение. Он видит неподвижные предметы только с расстояния нескольких ярдов, хотя сразу же различает движение. Глаза у слонов располагаются глубоко в глазницах по обеим сторонам головы, так что они плохо видят то, что находится перед ними, а уши ограничивают периферийное зрение.
Используя легкий утренний ветерок, уносящий запахи, которые слон с его великолепным обонянием тут же обнаружил бы, и двигаясь очень медленно, чтобы тот не заметил движение, сзади к Тукутеле подкрадывались охотники. Их было двое, они следили за ним с тех пор, как он покинул стадо, но только сейчас смогли подобраться к нему настолько близко.
Самец закончил с одним деревом и развернулся, чтобы перейти к другому. На мгновение охотники увидели, как блеснули его бивни.
— Целься, — сказал один другому, который был испанским виноторговцем, производителем шерри. Он вскинул двустволку, инкрустированную золотом, и прицелился в голову Тукутелы.
Он нашел темное вертикальное углубление чуть впереди уха и проследил по нему до нижней точки.
Здесь помещался слуховой проход. Затем он провел дулом ружья на три дюйма вниз по воображаемой линии от ушного отверстия до глаза.
Это было первое сафари испанского винодела. Он убивал серн и муфлонов в Пиренеях, но огромный дикий африканский слон, конечно, не мог сравниться с теми робкими животными. Сердце испанца бешено колотилось, очки запотели, а руки дрожали. Профессиональный охотник, сопровождавший его, терпеливо указывал, куда стрелять, но тот никак не мог найти нужную точку. Испанцу казалось, что цель вот-вот ускользнет, и наконец он в отчаянии нажал на спусковой крючок.
Пуля попала в голову в футе от левого глаза и в пятнадцати дюймах от лобной доли мозга. Она застряла в ячеистой, похожей на губку черепной кости слона. Тукутела покачнулся на задних ногах, вытянул хобот и издал пронзительный крик боли.
Испанец повернулся и побежал. Второй охотник, который стоял прямо под хоботом слона, прицелился ему в голову, прямо в открытый рот между двумя бивнями и выстрелил. Курок сухо щелкнул — осечка! Тукутела с размаху, как топор, опустил хобот на человека, припечатав того к земле.
Испанец убегал. Слон без труда настиг его, протянул хобот и схватил поперек пояса. Человек пронзительно закричал, слон подбросил его на двадцать футов в воздух. Охотник продолжал кричать, пока удар о землю не вышиб воздух из его легких. Тукутела снова схватил его, с размаху ударил о ближайшее дерево, так что все внутренние органы несчастного мгновенно превратились в кровавое месиво.
Тукутела мчался через лес, держа хоботом тело, то и дело ударяя его о деревья, подбрасывая в воздух, кидая о землю, пока в сером кольце не остался только кусок ноги. Он отбросил его в сторону и вернулся к инструктору.
Удар хобота сломал второму человеку ключицу, две руки и ребра, но охотник был еще жив и в сознании. Он увидел, как приближается Тукутела — длинный хобот угрожающе покачивается, уши расправлены, кровь из раны, смешанная с кровью убитого испанца, запачкала грудь и передние ноги.
Охотник попытался встать, но искалеченное тело не повиновалось ему. Слон поставил на спину человеку ногу, пригвоздив его к земле, затем оторвал хоботом по очереди руки и ноги, с силой выдирая плечевые и бедренные суставы и отбрасывая их в сторону. Затем он обвил хобот вокруг шеи человека и резко дернул, отделив голову от плеч. Она покатилась по земле, как мяч. Гнев наконец остыл, его сменила боль и скорбь от ощущения близящейся смерти.
Несмотря на боль от раны и на то, что кровь из нее заливала глаз, он начал ритуал похорон, которому его научила его мать. Он собрал все части тела жертв и свалил их в кучу, затем сложил туда же все их снаряжение — винтовки, шляпы, фляги. Затем нарвал с деревьев веток и накрыл ими тела, соорудив погребальный холм.
