— А сейчас, полковник, если вы действительно отдохнули, не будете ли вы столь любезны встать и поднять руки над головой?
Шон не пошевелился.
— Прошу вас, сэр. Не тратьте понапрасну свое и мое время!
Шон продолжал лежать, лихорадочно прикидывая, не броситься ли назад через гребень.
— Очень хорошо, вижу, вас придется убедить. — Последовала краткая пауза, а затем Шон услышал тихий приказ, отданный на местном наречии.
Автоматная очередь разорвала землю в трех шагах от места, где он лежал. Он увидел огненные вспышки на фоне темных деревьев и услышал характерную очередь ручного пулемета РПГ, похожую на звук разрываемой тяжелой парусины. Рой пуль скосил траву, подняв облако желтой пыли, хорошо видное в ярком свете.
Шон медленно поднялся на ноги. Луч света был направлен прямо ему в лицо, но он не стал отворачиваться или заслонять глаза.
— Руки вверх, прошу вас, полковник!
Шон подчинился. Торс его казался очень белым в свете прожектора.
— Приятно видеть, что вы в хорошей форме, полковник.
Две темные фигуры отделились от деревьев. Держась в тени, они обошли Шона с обеих сторон и встали у него за спиной. Боковым зрением Шон заметил, что они в полосатом камуфляже, а их автоматы АК нацелены на него. Он не обращал на них внимания, пока вдруг приклад одного из них не врезался ему между лопаток, да так сильно, что он рухнул на колени.
Голос в динамике отдал резкий приказ на местном наречии, видимо, запрещающий бить его, и солдаты, подойдя к Шону с двух сторон, заставили его встать. Один быстро обыскал его, отобрав нож, ремень и запасной мешок, и охлопал карманы. Затем они отошли, оставив его почти голым, если не считать шортов цвета хаки и ботинок. Теперь АК охранников были нацелены ему в живот.
Луч фонаря качнулся, когда держащий его человек появился из-за стены кустарника. Это был один из переносных армейских фонарей, питающихся от аккумуляторной батареи, которую человек несет на спине. Чуть позади него, держась в тени, шел второй человек с рупором.
Даже несмотря на слепящий свет армейского фонаря, Шон разглядел, что тот высок, худощав и движется с кошачьей грацией.
— Сколько лет, сколько зим, полковник Кортни! — Сейчас он был достаточно близко и мог не пользоваться рупором. Шон сразу узнал его голос.
— Порядочно, — согласился он.
— Тебе придется говорить громче. — Мужчина остановился в нескольких шагах от Шона и шутливо приставил руку к голове. — Ты ведь знаешь, я глухой на одно ухо, — продолжил он, и Шон иронически усмехнулся.
— Мне следовало постараться получше и оглушить вас и на второе ухо, товарищ Чайна.
— Да, — согласился Чайна, — пожалуй, нам действительно стоит вместе вспомнить о прошлом.
Он улыбнулся и показался еще более красивым, чем помнил Шон, очаровательным и любезным.
— Однако боюсь, вы немного задержали меня, полковник. Хоть и приятно встретить старого знакомого, я не могу больше тратить время на пустые разговоры. Если будет возможность, поговорим позже, а сейчас я должен идти. Мои люди позаботятся о вас.
Он повернулся и исчез в темноте. Шон хотел было спросить: «Мои люди, девушка, они в безопасности?» — но вовремя сдержался. С таким человеком лучше было не выказывать слабости, чтобы он не смог позже использовать ее в своих целях. Шон заставил себя молчать, а охранники тем временем подталкивали его вперед, используя для этого приклады ружей.
«Ничего, скоро мы присоединимся к главной колонне, — успокаивал себя Шон, — и я сам увижу, как там Клодия и Джоб».
Мысли о Клодии взбодрили его сильнее, чем это мог бы сделать глоток холодной родниковой воды.
* * *
Его охраняли десять человек под командой сержанта.
Очевидно было, что это отборные солдаты, поджарые и сильные, как волки из его ночных кошмаров. Вскоре они остановились на нахоженной тропе, окружили его и погнали трусцой в южном направлении.
Все его сопровождающие молчали. Это было жутко: в ночи — только звук их легких шагов, быстрое дыхание, скрип амуниции и острый запах потных тел.
По прошествии часа сержант дал знак остановиться. Шон указал на флягу на поясе ближайшего к нему партизана.
Тот обратился к сержанту. За все время это были первые услышанные Шоном слова, и он понял их. Боец говорил по-шангански. Шанганы — часть крошечного зулусского племени, разбитого королем Чакой в битве у реки Мхлатуза в 1818 году. В отличие от других предводителей мелких племен, их вождь Сошанган противился присоединению к империи Чаки и сбежал на север вместе со своими соплеменниками, чтобы основать собственное королевство вдоль границ сегодняшних Зимбабве и Мозамбика.
Шанганский язык был основан на зулусском, и Шон бегло говорил на этом языке, так как в нем было много общего с синдебельским. Многие в обслуге охотничьего лагеря Шона были шанганами и, как их далекие зулусские предки, благородными людьми.
Однако он ничем не показал своим конвоирам, что понял слова партизана.
— Мабуну хочет пить.
— Дай ему, — приказал сержант. — Ты ведь знаешь, он нужен инкози живым.
Человек протянул Шону флягу, и, хотя вода была солоноватой и пахнула болотной тиной, она показалась ему прохладным вином, налитым в хрустальный бокал.
«Он нужен инкози живым», — сказал сержант. Шон размышлял над этими словами, пока держал флягу. Инкози, или вождем, очевидно, был товарищ Чайна, который отдал приказ позаботиться о нем. Это немного успокаивало. Но Шону не пришлось долго наслаждаться водой. Через несколько минут сержант отдал приказ, и они вновь потрусили в южном направлении.
Они бежали до самого рассвета, и каждую минуту Шон ждал, что они догонят главную колонну, где были Клодия и Джоб, но миля сменяла милю, а их все не было видно. Теперь, когда рассвело, Шон видел следы колонны на тропе, но, похоже, теперь они шли другим маршрутом.
Сержант был старшим группы. Его разведчики непрерывно прочесывали местность вокруг тропы в поисках засады ФРЕЛИМО, но, казалось, его больше беспокоила угроза с неба, чем нападение из леса. Они все время старались держаться под прикрытием деревьев, а когда приходилось пересекать открытое пространство, останавливались, вглядываясь в небо, прислушивались, не шумят ли где моторы, перед тем как решиться перебежать к следующей группе деревьев.
Однажды они услышали звук авиационного двигателя, слабый и очень далекий, но сержант тут же отдал приказ спрятаться, и они нырнули в укрытие. Солдаты залегли по обе стороны от Шона, заставив его прижаться к земле и лежать так, пока не затихли звуки мотора.
Этот страх перед воздушной атакой озадачил Шона — все, что он читал и слышал до сих пор, говорило о том, что воздушные силы ФРЕЛИМО были настолько слабыми и разобщенными, что их практически можно было не принимать во внимание. Авиационная техника, которой они обладали, устарела и не была приспособлена для поддержки наземных операций, а недостаток квалифицированных техников и запасных частей делали ее еще менее эффективной. Однако солдаты почему-то относились к угрозе нападения с воздуха очень серьезно.
