— Все в порядке, Белла. Теперь ты не одна, мы все поддержим тебя. Кто такой Никки? Кто такой Рамон?
— Никки мой сын. Рамон его отец, — прошептала она и уткнулась лицом в его необъятную грудь, такую теплую и уютную.
Они дали ей немного поплакать, затем Сантэн подняла телефонную трубку.
— Я вызову доктора Саундерса. Он сделает ей успокоительный укол.
Изабелла круто повернулась к ней.
— Не надо, бабушка. Это ни к чему. Я сейчас приду в себя. Дайте мне еще минуту.
Сантэн положила трубку обратно на рычаг, Гарри подвел Изабеллу к кожаному дивану, усадил ее и сел рядом с ней. Шаса пристроился с другого бока, и они долго так сидели, обнимая ее с обеих сторон.
— Ну, хорошо, — сказала, наконец, Сантэн. — Довольно. Для рыданий у тебя еще будет время. Теперь же нам надо заняться делом.
Изабелла выпрямилась; Шаса вынул из кармана пиджака носовой платок и вручил его ей.
— Расскажи нам, как все это произошло, — потребовала Сантэн.
Изабелла сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.
— Я познакомилась с Рамоном на концерте «Роллинг Стоунз» в Гайд-Парке, когда мы с па жили в Лондоне, — прошептала она. Мало-помалу ее голос становился тверже. Ее рассказ занял почти полчаса. Она объяснила им, почему они с Рамоном не могли сразу пожениться и почему они решили уехать на время в Испанию, где и родился Никки.
— Я собиралась привезти его сюда, в Велтевреден. Мы с Рамоном решили обвенчаться у нас в Велтевредене, как только он разведется.
Затем она рассказала им, как Рамон и Никки были похищены. Она описала водяную пытку, которой подвергли ее ребенка, то, как ее заставили смотреть видеозапись этого ужаса, и тот беспросветный кошмар, в который с тех пор превратилось ее существование.
— Что хотели от тебя эти таинственные люди? Какую цену пришлось тебе заплатить за безопасность Района и Никки? Что они получили от тебя в обмен на разрешение повидаться с Никки? — резко спросил ее Шаса.
Сантэн стукнула своей тростью о деревянный пол.
— В данный момент это несущественно. С этим мы разберемся позже.
— Нет. — Изабелла покачала головой. — Я отвечу сейчас. От меня ничего не хотели. Судя по всему, они таким образом принуждали Рамона что-то для них делать. А в качестве вознаграждения позволяли мне видеться с ними обоими, Рамоном и Николасом.
— Ты лжешь, Белла, — сурово оборвал ее Шаса. — Рамон Мачадо использовал тебя. Тебя заставили работать на него и его хозяев.
— Да нет же. — Она была поражена той легкостью, с которой он ее раскусил. — Рамон столь же беспомощен, как и я. Нам обоим угрожали, нас шантажируют…
— Перестань, Белла, — прервал ее Шаса. — Расплачиваться пришлось именно тебе. Николас стал заложником. Рамон же выступает в роли злого кукольника, дергающего за веревочки, к которым вы оба привязаны.
Она закричала так, будто у нее вырвали сердце:
— Нет! Это не так! Рамон…
— Я расскажу тебе, кто такой Рамон де Сантьяго-и-Мачадо. Да-да, ведь ты снабдила нас его родословной, полным именем и датой рождения, — заметил Шаса, и Изабелла судорожно прижала к груди журнал. — Как ты знаешь, у меня есть влиятельные друзья в Израиле. В их число входит и директор «Моссада». Я связался с ним. Он пропустил имя твоего Рамона через их компьютер. Они подключили к этому делу ЦРУ. Наша национальная служба безопасности также располагает весьма любопытными материалами на Рамона де Сантьяго-и-Мачадо. В течение трех дней после того, как няня принесла нам твой журнал, я разузнал массу интересного о твоем ненаглядном Рамоне. — Он вскочил с дивана и подошел к письменному столу. Он выдвинул один из ящиков, достал оттуда толстую папку и грохнул ею о кофейный столик, стоявший прямо перед Изабеллой. Из-под обложки веером рассыпались газетные вырезки, фотографии, копии документов и стопки спрессованных компьютерных распечаток.
— Прошлой ночью мне доставили это израильской диппочтой из Тель-Авива. Я не стал вызывать тебя, пока не ознакомился со всеми этими материалами. Должен сказать, здесь есть что посмотреть и почитать. — Шаса поднял одну из фотографий. — Здесь запечатлен триумфальный въезд Фиделя Кастро в Гавану в январе 1959 года. Во втором джипе Че Гевара и Рамон. — Он перевернул лицом вверх еще одну глянцевую черно-белую фотографию. — Конго, 1965 год. Бригада Патриса Лумумбы. Второй белый человек слева — Рамон. Рядом тела казненных повстанцев из племени симба. — Он взял еще один снимок. — Это Рамон со своим кузеном Фиделем Кастро после сражения в заливе Кочинос. Судя по всему, Рамон сыграл важную роль в сборе информации о предстоящей высадке десанта. — Он перелистал пачку фотографий. — А вот эта сделана совсем недавно. Генерал-полковник Рамон де Сантьяго-и-Мачадо, глава Африканского отдела четвертого управления КГБ, получает высокую награду — орден Ленина — из рук Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева. Прекрасно смотрится в этом мундире, правда, Белла? Взгляни-ка на все эти ордена, медали.
Она отпрянула от протянутой ей фотографии, словно ее отец держал в руке черную змею-мамбу.
Гарри наклонился и взял снимок у Шасы.
— Это твой Рамон? — осведомился он, держа его прямо перед ее глазами. Она потупилась, но ничего не ответила. — Белла, будь умницей. Скажи честно, это Рамон?
Она по-прежнему молчала. Шасе пришлось причинить ей новую боль, чтобы заставить, наконец, взглянуть правде в глаза.
— Все это с самого начала было инсценировкой. Очевидно, он заранее наметил тебя в качестве своей очередной жертвы. Можно с уверенностью утверждать, что именно он организовал похищение твоего сына и эту водяную пытку. И это он манипулировал тобой все эти годы. Кстати, тебе известно, что его прозвали Эль Зорро Дорадо? Похоже, эту кличку, Золотой Лис, подобрал ему сам Кастро. Изабелла резко вскинула голову. На память ей пришла фраза, сказанная десантником Хосе, приятелем Никки, та самая фраза, что в свое время ее сильно озадачила. «Пеле настоящий лисенок, Эль Зорро может им гордиться» И это стало последней крохотной деталью, которая все поставила на свои места.
— Эль Зорро — ну, конечно же. — Губы ее сжались; в глазах сверкнула первая искорка жгучей ненависти. Она инстинктивно перевела взгляд на свою бабку; ее слово в любой ситуации было последним.
— Что же нам теперь делать, бабушка? — спросила она.
— Ну, для начала мы вырвем из их когтей Николаса, — бодро заявила она.
— Бабушка, ты сама не знаешь, что говоришь, — запротестовал Гарри. Он был явно ошеломлен происшедшим.
— Я всегда знаю, что говорю, — твердо сообщила ему Сантэн Кортни-Малькоммес. — Я поручаю это дело тебе, Гарри. Отложи все свои дела. Используй любые средства. Наплевать, во что это обойдется. Мне нужен этот ребенок. Это все, что имеет сейчас значение. Я достаточно ясно выражаюсь, молодой человек?
Озадаченное лицо Гарри постепенно прояснилось. Его губы медленно растянулись в ухмылке.
