— Ты обещала, что если когда-нибудь у тебя возникнут проблемы, любые проблемы, ты не станешь решать их в одиночку, а обратишься ко мне за помощью.
— Да, я это помню.
— Белла, девочка, ты уверена, что у тебя все в порядке?
— Па, у меня все прекрасно, просто замечательно, честное слово.
Он услышал, как радостно зазвенел ее голос, и с облегчением вздохнул.
— В таком случае желаю тебе счастливой Пасхи, моя умная и прекрасная дочь.
В разговоре с Майклом ей наконец-то удалось отвести душу. Они болтали в течение сорока пяти минут, она в Малаге, он в Йоханнесбурге, она подносила Никки к телефонной трубке и щекотала его, чтобы его дядя на другом конце света мог услышать счастливое гуканье.
— Когда ты собираешься вернуться домой, Белла? — спросил Майкл в конце разговора.
— К июню Рамон получит развод, это уже точно. Мы официально распишемся здесь, в Испании, а потом обвенчаемся в Велтевредене. Надеюсь, я увижу тебя на обеих церемониях.
— Нет такой силы, которая могла бы мне помешать, — заявил он.
* * *
Они отпраздновали Пасху, пообедав в своем любимом приморском ресторанчике; коляска Никки примостилась подле их столика. Жена хозяина связала ему кофточку.
Адра также была с ними. К этому времени она стала уже полноправным членом нх семьи, и на обратном пути ей было доверено катить коляску. Изабелла шла под руку с Районом. Ее переполняли материнские и супружеские чувства; никогда еще она не была так счастлива.
Когда добрались до квартиры, Адра унесла Никки, чтобы сменить ему пеленки. На этот раз Изабелла ничего не имела против.
Она опустила ставни в спальне и подошла к Рамону.
— После родов прошло уже целых три недели. И я вообще-то не стеклянная. Так что можешь не бояться меня разбить.
Но когда они приступили к делу, он обращался с ней слишком уж осторожно и бережно, что никак не отвечало ее настроению. Она так долго ждала этой минуты.
— По-моему, ты забыл, как это делается, — заявила она и перевернула его на спину. — Сейчас я вам кое-что напомню, сэр.
— Только не повреди себе что-нибудь, — беспокоился он.
— Если кто-то и повредит себе что-нибудь сейчас, так это скорее всего будешь ты, дорогой мой. Так что пристегни ремни. Даю команду на взлет.
Позже, когда комната выглядела так, будто по ней пронесся тайфун, она лежала подле него в сладостном изнеможении, их покрытые любовным потом тела слегка прилипали друг к другу, и тогда он сказал:
— На следующей неделе мне придется уехать дня на четыре.
Изабелла быстро села в постели.
— Ах, Рамон, так скоро! — запротестовала было она, но тут же поняла, что ведет себя неразумно и эгоистично.
— Ведь ты будешь звонить мне каждый день?
— Я сделаю кое-что получше. Я буду в Париже и попробую устроить так, чтобы ты приехала ко мне. И мы вместе пообедаем в «Ласерре».
— Это было бы замечательно, но как же быть с Никки?
— Ну, на то есть Адра, — ухмыльнулся Рамон. — С Никки все будет в порядке, а Адра получит его на это время в полное свое распоряжение, что, несомненно, доставит ей большое удовольствие.
— Ну, не знаю… — нерешительно проговорила она. Сама мысль о том, что хотя бы на час расстаться со своим бесценным сокровищем, приводила ее в смятение.
— Ведь это всего на одну ночь, и тебе не помешает немного расслабиться. К тому же все-таки ты нужна не только ему, но и мне, не забывай об этом.
— О мой дорогой. — Его слова тронули ее. Молока у нее было более чем достаточно. Она легко могла выжать столько, сколько понадобится Никки на время краткого отсутствия. — Конечно, я с радостью побуду с тобой. Ты прав. Никки с Адрой уж как-нибудь одну ночь обойдутся без меня. Я приеду, как только ты меня позовешь.
* * *
— Женщина родила своего щенка вот уже почти месяц назад, — хрипло прошептал генерал Джозеф Сисеро. — В чем причина задержки? Вам следовало немедленно закончить операцию. Расходы на нее и так уже превысили все мыслимые пределы!
— Позволю себе напомнить вам, генерал, что эта операция финансируется за счет средств, добытых лично мной, а не из бюджета отдела, — спокойно заметил Рамон.
Сисеро откашлялся и стал перелистывать номер «Франс Суар», который держал прямо перед лицом. Они сидели рядом в вагоне второго класса парижского метро. Сисеро вошел на станции «Конкорд» и сел возле Рамона. Оба делали вид, что не имеют друг к другу ни малейшего отношения. Стук колес поезда, мчавшегося по подземному тоннелю, не позволял кому-либо подслушать их разговор. К тому же они прикрывались раскрытыми газетами, так что никто не мог видеть губ, когда они говорили. Это был один из обычных способов, которые использовали для коротких встреч.
— Я имел в виду не только чисто денежные расходы, — просипел Сисеро. — Вы потратили на эту операцию почти год, причинив тем самым невосполнимый ущерб прочей важной работе отдела.
Рамон был доволен той быстротой, с которой болезнь разрушала организм его начальника. Казалось, что с каждой их встречей Джозеф Сисеро выглядел хуже и хуже. Ему явно оставались считанные месяцы, ждать было уже не долго.
— Эти несколько месяцев работы сторицей окупятся уже в самом ближайшем будущем, а затем мы будем пользоваться плодами долгие годы и даже десятилетия.
— Ничего себе работа, — фыркнул Сисеро. — Запускать свою ложку в горшок с медом. Если вы это называете работой, что же тогда, по-вашему, развлечение, маркиз? И почему вы постоянно откладываете завершение операции?
— Если мы хотим получить от этой женщины все, что она может нам дать, то крайне необходимо дождаться, пока она сильнее привяжется к ребенку, прежде чем приступать к следующему этапу операции.
— И когда же вы приступите к следующему этапу? — осведомился Сисеро.
— Я уже приступил. Плод созрел, и его пора срывать. Все готово. Но на последней стадии мне понадобится ваша помощь. Вот почему я хотел встретиться с вами именно в Париже.
Сисеро кивнул.
— Продолжайте, — потребовал он.
И Рамон все так же спокойно и сдержанно за пять минут изложил ему свой план. Сисеро слушал, не перебивая, но в конце концов скрепя сердце вынужден был признать, что план безукоризнен. Уже в который раз за последнее время подумал, что, кажется, оставляет свой отдел в надежных руках, несмотря на первоначальное предубеждение, которое испытывал к преемнику.
— Ну что ж, — прошептал он напоследок. — Я даю согласие на эту операцию. И согласно вашему предложению я лично прослежу за развитием ситуации на месте. — Сисеро сложил газету и встал, ибо вагон, шурша обитыми резиной колесами, уже подъезжал к станции на площади Бастилии.
