Распечатка представляла собой копию полученного от него три недели назад отчета о сименсовском радарном комплексе.
Рамон положил рядом оба отчета, Красной Розы и Протея, и начал сопоставлять их, пункт за пунктом, раздел за разделом. Ему хватило десяти минут, чтобы убедиться в полном совпадении как в главном, так и в деталях.
Надежность Протея не подлежала сомнению. Она неоднократно подтверждалась на протяжении десяти лет, и Рейнхардт уже проходил по классу I как источник высшей категории.
Итак, Красная Роза прошла первую серьезную проверку. Теперь ее можно считать действующим агентом и причислить к классу III. После почти четырех лет тщательной подготовки Рамон мог быть вполне удовлетворен достигнутым результатом. Он улыбнулся портрету Леонида Брежнева, висевшему на стене; генеральный секретарь строго глядел на него из-под густых черных бровей. Катерина позвонила по внутренней связи.
— Товарищ полковник, через шесть минут вас ожидают на верхнем этаже.
— Благодарю вас. Прошу зайти и засвидетельствовать уничтожение документов.
Она стояла рядом и наблюдала, как он засовывает распечатку отчета Протеи в машинку для резки бумаги, затем расписалась в его личном журнале, подтверждая факт уничтожения бумаг.
Проследила, как он застегнул китель и приладил орденские планки, после чего придирчиво оглядела его в маленьком настенном зеркале. Затем вручила стопку бумаг с тезисами для встречи.
— Удачи вам, товарищ полковник. — Она подошла вплотную к нему, выжидающе запрокинув лицо.
— Благодарю вас. — Он повернулся и направился к двери, не дотронувшись до нее: никаких нежностей на работе.
* * *
Рамон в одиночестве дожидался начальства в небольшом конференц-зале на верхнем этаже. Оно задерживалось уже на десять минут. Стены зала, окрашенные в белый цвет, были совершенно ровными. Одна штукатурка, никаких панелей, за которыми можно было бы спрятать микрофон. Кроме обязательных портретов Ленина и Брежнева, на стенах ничего не было. Помимо длинного стола, в зале имелось с десяток стульев, однако Рамон все эти десять минут неподвижно простоял у его дальнего конца.
Наконец дверь директорского кабинета отворилась.
Генерал Юрий Бородин возглавлял четвертое управление. Новая должность Района делала его подопечным непосредственно Бородину. Это был коренастый седой человек лет семидесяти, хитрый и осторожный, носивший вечно один и тот же потертый полосатый костюм. Рамон искренне восхищался им и относился к нему с глубоким почтением.
Однако человек, который вошел в конференц-зал вместе с ним, заслуживал еще большего уважения. Он был моложе Бородина, но при этом уже входил в состав Президиума Верховного Совета СССР и занимал пост заместителя министра иностранных дел.
Итак, докладная записка Рамона получила куда больший резонанс, чем он ожидал. Ему предстояло отстаивать свою идею перед человеком, входившим в первую сотню наиболее влиятельных людей в Советском Союзе.
Алексей Юденич был маленьким и худощавым, но взгляд его пронизывал собеседника насквозь; в нем было нечто мистическое. Он быстро пожал Рамону руку и на мгновение пристально посмотрел ему в глаза, пока Бородин знакомил их; затем он уселся во главе стола и пригласил остальных занять места по обе его стороны.
— Ваша идея весьма оригинальна, молодой человек, — сразу приступил он к делу; употребленное им определение вовсе не означало комплимент. Юность ценилась в министерстве иностранных дел гораздо меньше, чем традиционная и многократно проверенная на практике политика. — Насколько я понимаю, вы предлагаете нам отказаться от многолетней поддержки освободительного движения в Южной Африке — в частности, от поддержки Африканского Национального Конгресса и Южно-Африканской коммунистической партии, и в целом от вооруженной борьбы в этом регионе.
— Прошу прощения, товарищ замминистра, — осторожно возразил Рамон, — но этого я не предлагал.
— Значит, я что-то не так понял. Разве вы не утверждали, что АНК оказался самой несостоятельной и неэффективной организацией в плане ведения партизанской борьбы во всей современной истории?
— Я попытался обосновать этот тезис, указать причины такого положения дел и способ исправить допущенные ошибки.
Юденич хмыкнул и перевернул страницу копии доклада Рамона, лежавшей перед ним.
— Продолжайте. Объясните мне, почему, с вашей точки зрения, вооруженная борьба в Южной Африке не может принести те плоды, что и, к примеру, в Алжире.
— Здесь есть принципиальные различия. Белые колонисты в Алжире, так называемые «черноногие», были французами, и от Франции их отделяла только узкая полоска Средиземного моря. У буров нет подобного пути для отступления. У них за спиной только Атлантический океан. Они вынуждены сражаться до последнего. Африка их родина.
— Согласен, — кивнул Юденич. — Продолжайте.
— Алжирских партизан из ФНО объединяли исламская религия и общий язык. Они вели священную войну, джихад. Напротив, черные африканцы не имеют перед собой столь вдохновляющей цели. Они говорят на разных языках, их раздирают межплеменные противоречия. К примеру, АНК является почти исключительно организацией племени коса, что автоматически оставляет за его бортом народ зулу, самый многочисленный и воинственный на юге Африки.
Юденич слушал его, не перебивая, в течение пятнадцати минут. Все это время его пронизывающий взгляд не отрывался от лица Рамона. Когда тот наконец закончил свою речь, он негромко спросил:
— Так что же вы предлагаете взамен?
— Не взамен. — Рамон решительно покачал головой. — Вооруженная борьба должна, вне всякого сомнения, продолжаться. В настоящее время на первые позиции в АНК выдвигаются новые люди, молодые, способные, преданные делу, такие, как Рейли Табака. От них можно в будущем ожидать больших успехов. Я же предлагаю дополнить эту борьбу экономическим давлением, организовать серию бойкотов, ввести международные санкции.
— Но у нас нет экономических отношений с Южной Африкой, — резко возразил Юденич.
— Мой план как раз и состоит в том, чтобы всю эту работу за нас проделал наш главный враг. Я предлагаю организовать в Америке и Западной Европе кампанию, направленную на разрушение южноафриканской экономики. Пусть наши противники сами вспашут поле и посеют семена революции. Мы же пожнем плоды их трудов.
— И как же этого достичь?
— Вы знаете, что у нас имеются обширные связи во влиятельных кругах демократической партии США. Мы имеем доступ к американским средствам массовой информации, причем на самом высоком уровне. Мы полностью контролируем такие организации, как НААКП и Трансафриканский фонд. Я предлагаю привлечь внимание всех американских левых к Южной Африке и апартеиду. Они уже давно думают, что бы могло их объединить. И мы им это предоставим. Мы превратим Южную Африку в важную внутриполитическую проблему самих Соединенных Штатов Америки. Черные американцы вмиг соберутся под знаменем борьбы с апартеидом, а демократическая партия последует за ними в погоне за голосами избирателей. Мы организуем выступления в гетто и студенческих городках Америки с требованиями жестких международных санкций, которые в конечном итоге подорвут экономический потенциал ЮАР и приведут к краху правящего режима, более не способного защитить себя и поддерживать боеспособность своих вооруженных сил. Затем настанет наша очередь вмешаться и поставить у власти послушное нам правительство.
