Дергом назывался эфиопский парламент, в который входили все племенные вожди, военачальники, высшие правительственные чиновники и религиозные старейшины. В его состав проникло множество выпускников Аддис-Абебского университета, ярых марксистов. Многие из них находились под прямым влиянием Джетачева Абебе, своего лидера.
— Затем мы приведем к власти временную военную хунту, и я обеспечу ввод в страну значительного числа кубинских войск. С их помощью мы упрочим твое положение. Когда оно станет незыблемым, можно будет переходить к следующему этапу.
— И в чем он будет заключаться?
— Император должен быть ликвидирован, — объяснил Рамон. — Чтобы предотвратить роялистский реванш.
— Смертная казнь?
— Казни привлекают слишком много внимания и вызывают слишком много эмоций. — Рамон покачал головой. — Он старый больной человек. Он просто скоропостижно скончается, и тогда…
— Тогда выборы? — перебил его Абебе, и Рамон недоуменно воззрился на него. Только заметив на толстых лиловых губах эфиопа циничную ухмылку, он позволил себе сухо улыбнуться.
— Ты сильно удивил меня, товарищ, — признался Рамон. — Я чуть было не подумал, что ты говоришь всерьез. Менее всего мы заинтересованы в выборах до того, как подберем нового главу государства и определимся с формой правления. Никогда и нигде массы не были способны сами собой управлять; тем более они не в состоянии избрать для себя подходящих правителей. Мы должны сделать за них этот выбор. Ну а там, много позже, после того, как ты будешь провозглашен первым президентом нового социалистического государства, мы проведем организованные и контролируемые нами выборы, чтобы народ мог подтвердить твои полномочия.
— Ты понадобишься нам в Аддис-Абебе, товарищ, — сказал ему Абебе. — Мы нуждаемся в твоем руководстве и в сильной руке Кубы, которая поддержит нас и нашу борьбу в те опасные и захватывающие дни, что нам предстоят.
— Я буду с вами, товарищ, — заверил его Рамон. — Вместе мы покажем всему миру, как нужно делать революцию.
* * *
Любое стоящее дело связано с риском, думал Рамон, но этот риск всегда нужно сопоставлять с возможным результатом. А затем необходимо принять все мыслимые меры предосторожности, чтобы свести всякий риск к минимуму.
Пришло время дать Красной Розе возможность увидеть своего ребенка, точно так же, как в свое время, после рождения Николаса, нужно было дать ей возможность привязаться к нему, прежде чем их разлучить. Тогда ей разрешили в полной мере испытать чувства матери, кормящей грудью свое дитя, разглядеть и запомнить каждую клеточку его крохотного тельца; но с тех пор прошло три года, и эта привязанность могла со временем ослабнуть. Для того чтобы подстегнуть ее материнские инстинкты, Рамон использовал угрожающие видеозаписи, фотографии, отчеты из госпиталя и детского сада. И все же три года — большой срок, и он интуитивно чувствовал, что его власть над Красной Розой понемногу ослабевает.
Следовало вознаградить ее за передачу подлинных материалов о сименсовском радаре и тем самым убедить, что у нее нет выхода, кроме сотрудничества с ними. С другой стороны, ее ни в коем случае нельзя спровоцировать на какой-нибудь отчаянный поступок. У нее сильная и волевая натура. В ней живет опасный, неукротимый дух, у нее есть стержень, который, как чувствовал Рамон, будет трудно сломать. Ее можно запугать, но можно ли полностью подавить ее волю? Пока он не был в этом уверен. В любом случае игру с ней следовало вести с предельной осторожностью.
Она не должна принять это свидание с Николасом за свидетельство их слабости и мягкотелости. Ей нужно продемонстрировать, что она находится в стальных тисках, из которых ей никогда не вырваться.
Рамон постарался учесть все возможные проблемы, которые могли возникнуть в ходе этого свидания. Наиболее вероятной была ситуация, при которой Красной Розе могла бы прийти в голову безумная мысль сбежать с ребенком или же попытаться освободить его.
На этот случай были приняты соответствующие меры. Гасиенда была расположена вдали от населенных пунктов. Она принадлежала члену испанской компании, который в данный момент находился со всей семьей в Нью-Йорке. Для обеспечения операции Рамон привлек группу сотрудников КГБ.
На ключевых позициях как в самой гасиенде, так и вокруг нее были размещены двенадцать охранников. Все они вооружены. Оружие доставлено в Мадрид в дипломатическом багаже вместе с рациями и наркотиками, которые могли пригодиться, если бы с Красной Розой при виде сына случилась нежелательная истерика.
Он не случайно выбрал для этой встречи именно Испанию. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Красная Роза узнала, где держат Николаса. Рамону были прекрасно известны могущество и влияние семьи Кортни. Если бы Красная Роза обратилась за помощью к отцу и они знали бы, где находится ребенок, то могли бы нанять боевиков или же воспользоваться услугами южноафриканских спецслужб для организации его похищения.
Значит, ее следовало убедить, что Николас постоянно находится здесь, в Испании.
Разумеется, в этом была своя логика. Николас родился в этой стране. Она знала, что Рамон испанец. В последний раз она видела мальчика опять-таки в Испании. У нее не было никаких оснований полагать, что его перевезли в другую страну, тем более через Атлантический океан.
Они прилетели рейсом «Аэрофлота» из Гаваны в Лондон и пересели в аэропорту Хитроу на самолет компании «Ибериэн Эруэйз». После свидания Адра с ребенком вернется тем же путем на Кубу в сопровождении двух телохранителей из КГБ, а Рамон полетит на юг, в Эфиопию.
Рамон стоял у окна в колокольне гасиенды. Через опущенные жалюзи он видел перед собой красную черепичную крышу, местами поросшую за прошедшее столетие мхом и лишайником. Здание было выстроено в традиционном местном стиле. Толстые оштукатуренные стены окружили внутренний дворик. В центре газона, покрывавшего почти весь дворик, находился бассейн. На каждом его углу росло по декоративной финиковой пальме. Из-под их длинных тонких ветвей свисали большие гроздья зреющих желтых плодов.
С этого места в башенке Рамон мог держать под наблюдением не только внутренний двор, но и поля и виноградники, окружавшие гасиенду. В то же время сам он был надежно укрыт за деревянными жалюзи. В узких проходах между виноградниками, за невысокими стенами, были укрыты несколько машин с его людьми. По команде, переданной им по рации, они должны были в случае необходимости перекрыть все подъездные пути. Вокруг усадьбы и у окон, выходивших на двор, Рамон разместил восьмерых охранников. Один из них был вооружен снайперской винтовкой, а еще один духовым ружьем, но он в глубине души не верил, что они понадобятся.
Если учесть расходы на авиабилеты и задействованный персонал, вся эта операция влетела им в копеечку. Правда, ему удалось привлечь охранников и машины из советского посольства в Мадриде, а владелец гасиенды не взял с них никакой платы. И все же Рамон в который раз ощутил тошнотворный спазм в животе при мысли о скупости финансового отдела и о всем том времени, что ему приходится каждый раз затрачивать на заполнение бесчисленных платежных ведомостей, при этом еще и убеждая чиновников в необходимости каждой расходной статьи.
