Аболи прыгнул за борт, погрузившись в воду по пояс, и вытащил лодку на берег, а Нед и Дэниел тем временем вытаскивали из бочек затычки. В первой лодке сэр Фрэнсис и Хэл взялись за весла и гребли вверх по течению. Через полмили река резко сузилась, а утесы по обе стороны стали круче. Сэр Фрэнсис остановился, осматриваясь, потом подвел лодку под нависший утес и привязал к сухому стволу, торчавшему из расселины в скале. Оставив Хэла в лодке, он перепрыгнул на узкий карниз у основания утеса и начал подниматься по нему вверх. Хэл следил за ним с гордостью: в его глазах отец был уже стариком, он давно перевалил за почтенный возраст сорока лет, однако взбирался на кручу проворно и ловко. В пятидесяти футах над рекой он добрался до невидимой снизу площадки и сделал по ней несколько шагов. Потом наклонился, осматривая узкое ущелье в крутой стене утеса, вход в которое был заложен плотно спрессованными камнями. Он довольно улыбнулся, видя, что камни расположены точно так же, как он оставил их много месяцев назад. Он осторожно извлек их и отложил в сторону, сделав настолько широкое отверстие, чтобы проползти через него внутрь.
В пещере было темно, но сэр Фрэнсис распрямился, протянул вверх руку и нащупал на полке над головой, где и оставил их, кремень и огниво. Зажег свечу, которую принес с собой, и осмотрел пещеру.
С его последнего посещения ничего не изменилось. У задней стены пять ящиков. Это добыча с «Хеерлике Нахт», в основном плитки серебра и сто тысяч гульденов в монетах, предназначавшиеся для выплаты жалованья голландскому гарнизону в Батавии. У входа груда снаряжения, и сэр Фрэнсис немедля принялся за него. Ему потребовалось почти полчаса, чтобы установить тяжелую деревянную балку как опору у входа в пещеру, и спустить с нее вниз, к привязанной внизу лодке, тали.
— Крепко привяжи первый ящик! — крикнул он Хэлу.
Хэл привязал, и отец втащил ящик наверх; лебедки при этом напряженно скрипели. Ящик исчез; несколько минут спустя снова свесилась веревка, и Хэл сумел поймать ее. Он привязал следующий ящик.
Больше часа понадобилось, чтобы поднять все слитки и свертки с монетами и сложить их в глубине пещеры. Потом они занялись бочонками с порохом и связками оружия. Последним подняли маленький ящик, в который сэр Фрэнсис уложил компас и алидаду, свиток карт, захваченных на «Стандвастигейд», кремень и огниво, набор хирургических инструментов в парусиновом мешке и другое оборудование, которое для человека, оказавшегося в дикой, неисследованной местности, может означать разницу между жизнью и смертью.
— Поднимайся, Хэл, — крикнул наконец вниз сэр Фрэнсис, и Хэл с проворством и легкостью молодого бабуина взлетел наверх.
Когда Хэл поднялся, отец уютно сидел на карнизе, свесив ноги; во рту у него была глиняная трубка, в руке кисет с табаком.
— Помоги мне, парень. — Концом трубки он указал на вертикальную щель в стене утеса. — Заложи ее снова.
Хэл полчаса укладывал камни, закрывая вход в пещеру, чтобы ее никто не мог заметить. Конечно, маловероятно, чтобы кто-нибудь обнаружил это хранилище в пустынном ущелье, но они с отцом знали, что бабуины вернутся. Они такие же любопытные и проказливые, как люди.
Когда Хэл закончил и приготовился спускаться, отец положил руку ему на плечо.
— Торопиться некуда. Они еще не заполнили бочки.
Они молча сидели на карнизе, и сэр Фрэнсис курил трубку. Потом спросил сквозь облако голубого дыма:
— Что я здесь сделал?
— Спрятал нашу долю сокровищ.
— Не только нашу, но и Короны, и всех людей на борту, — поправил сэр Фрэнсис. — Но почему я это сделал?
— Золото и серебро — искушение даже для честного человека, — ответил Хэл. Отец вбил ему это в голову многократными повторениями.
— Неужели я не могу доверять собственному экипажу?
— Если никому не доверяться, никто тебя не разочарует, — повторил урок Хэл.
— Ты веришь в это? — Сэр Фрэнсис повернулся и посмотрел сыну в лицо, и Хэл заколебался. — Ты веришь Аболи?
— Да, ему верю, — признался Хэл неохотно, словно в грехе.
— Аболи хороший человек, лучше просто не бывает. Но ты видел, что я даже его не привел сюда. — Отец помолчал, потом спросил: — А мне ты веришь, парень?
— Конечно.
— Почему? Ведь я всего лишь человек, а тебе велено никому не доверять.
— Потому что ты мой отец и я люблю тебя.
Глаза сэра Фрэнсиса затуманились, и он сделал такое движение, будто хотел погладить Хэла по щеке. Но вместо этого вздохнул, опустил руку и посмотрел на реку внизу. Хэл ожидал, что отец осудит его ответ, но тот молчал. Немного погодя сэр Фрэнсис задал новый вопрос:
— А остальное добро, которое я спрятал здесь? Порох, оружие, карты и все прочее. Зачем я поместил его сюда?
— Чтобы обезопасить себя от неожиданностей в будущем, — уверенно ответил Хэл: он уже много раз слышал этот ответ. — У хитрой лисы много выходов из норы.
Сэр Фрэнсис кивнул.
— Все мы, участники войны, постоянно рискуем. Однажды эти ящики могут спасти нам жизнь.
Отец снова замолчал и набил трубку последней щепотью табака. Потом негромко сказал:
— Если бог милосерден, наступит время — возможно, уже очень скоро, — когда война с Голландией закончится. Тогда мы вернемся сюда, заберем добычу и поплывем в Плимут. Моя давняя мечта — купить поместье Гейнсбери, которое тянется вдоль Хай-Уэлда… — Он замолчал, словно опасаясь искушать судьбу мечтаниями. — Если со мной что-то случится, ты должен знать и помнить, где я спрятал нашу добычу. Это мое наследство тебе.
— С тобой ничего не случится! — взволнованно воскликнул Хэл. Это была скорее мольба, а не убеждение. Он не мог представить себе существование без этого могучего центра.
— Бессмертных людей не бывает, — негромко сказал сэр Фрэнсис. — Бог всем нам посылает смерть. — На этот раз он позволил себе на мгновение прикоснуться рукой к плечу Хэла. — Пошли, парень. Нам еще нужно до темноты наполнить водой бочки.
Шлюпки неслышно плыли вдоль края темнеющей лагуны. Аболи занял место сэра Фрэнсиса на банке, и теперь отец Хэла сидел на корме, закутавшись от вечерней прохлады в шерстяной плащ. Лицо у него было серьезное и отчужденное. Сидя лицом к корме и работая длинными веслами, Хэл мог незаметно разглядывать отца.
Разговор у входа в пещеру вызвал у него смутные опасения за будущее.
Он вспомнил, что после прихода в лагуну отец начертил свой гороскоп. Он видел в его каюте карту зодиака, заполненную непонятными знаками и записями. Возможно, этим объясняются его отчужденность и задумчивость. Как сказал Аболи, звезды его дети, и он знает их тайны.
Неожиданно отец поднял голову и понюхал прохладный вечерний воздух. Выражение его лица изменилось, он внимательно разглядывал край леса. Никаким мрачным мыслям не поглотить его настолько, чтобы он перестал следить за окружением.
