– Манфред, – выпалила Терри, – извини, у меня рано началась менструация.
Он остановился. Терри увидела, как безвольно повисли его руки, как все тело замерло.
– А! – сказал он наконец. Она услышала, как он шаркает ногой по ковру. – Я зашел сказать тебе, – он судорожно искал оправдание, – что… что я уезжаю на пять дней. В пятницу. Нужно ехать в Дурбан и Кейптаун.
– Я соберу твои вещи.
– Что? Ах да, спасибо. – Он снова зашаркал ногой. – Ну, тогда спокойной ночи, Тереза. – Он быстро наклонился и чмокнул ее в щеку.
– Спокойной ночи, Манфред.
«Пять дней, – она лежала в темноте и ликовала, – целых пять дней с Родом».
50
Детектив-инспектор Ханнес Гроббелаар из уголовного розыска сидел на краю стула в заломленной на затылок шляпе и прижимал к уху обернутую носовым платком телефонную трубку. Это был высокий мужчина с длинным печальным лицом и траурными усами с проседью.
– Скупка золота, – сказал он, затем ответил на очевидный вопрос: – Золотой песок рассыпан по полу, ювелирные весы, пистолет сорок пятого калибра с полной обоймой, на предохранителе, с отпечатками пальцев покойника. – Он помолчал. – Да, да. Конечно, да. Сломана шея, судя по всему.
Инспектор Гроббелаар развернулся на стуле и посмотрел на труп, лежащий у его ног.
– Немного крови на губе. Больше ничего.
Один из экспертов подошел к столу, и Гроббелаар встал, давая ему возможность работать.
– Отпечатки? – спросил он с отвращением в голосе. – Они есть практически на всем. Пока нам удалось снять сорок различных отпечатков. – Он несколько секунд слушал. – Нет, мы его поймаем. Вероятно, какой-нибудь банту с шахты, а у нас есть отпечатки пальцев всех въехавших в республику. Остается только сравнить их и допросить подозреваемого. Да, в течение месяца мы его поймаем обязательно. Вернусь на площадь Джона Ворстера, как только закончу здесь. – Он положил трубку и еще раз посмотрел на труп.
– Глупый ублюдок, – сказал сержант Хуго, стоявший рядом. – Сам напросился. Скупать золото так же скверно, как и бриллианты. – Он показал конверт. – Я собрал достаточное количество стеклянных осколков. Похоже, от сосуда, в котором принесли золото. Убийца пытался замести следы, но не сильно в этом преуспел. Эти я нашел под столом.
– Отпечатки?
– Только один осколок достаточно крупный. Отпечаток смазан, но, возможно, удастся использовать его.
– Отлично. Займись им немедленно.
С улицы раздался женский крик, и Хуго поморщился.
– Снова начала. Черт, я думал, она уже выдохлась. Эти португальские бабы любого доконают.
– Ты бы послушал, как они орут при родах, – усмехнулся Гроббелаар.
– А ты где слышал?
– Жена лежала в роддоме, а в соседней палате рожала португалка. Думали, крыша рухнет.
Усы Гроббелаара совсем обвисли, когда он подумал о предстоящей работе. Часы, дни, недели допросов и проверок замкнутых, не желающих сотрудничать подозреваемых.
Он вздохнул и указал пальцем на труп:
– С ним мы закончили, скажи ребятам из мясного отдела, что можно забирать.
51
Роду потребовалось почти два дня, чтобы разработать проект предохранительного заряда. Угол и глубина заложения должны были обеспечить максимальное разрушение потолка. Кроме того, он решил заложить заряды в стены тоннеля, которые должны были взорваться после разрушения потолка. В результате мелкие обломки должны были полностью перекрыть тоннель.
Род знал, какую разрушительную силу представляет собой вода под давлением, превышающим две тысячи фунтов на квадратный дюйм, поэтому решил заблокировать по меньшей мере триста футов тоннеля. Заряд был достаточным, но даже он не мог обеспечить герметичность, а только должен был ослабить поток так, чтобы ремонтные бригады смогли закончить работу.
Братья Деланж не разделяли энтузиазма Рода.
– Потребуется не меньше трех дней, чтобы заложить заряд! – воскликнул Джонни, увидев тщательно выверенный проект Рода.
– Ни черта подобного, – прорычал Род. – Все должно быть сделано правильно. Потребуется не менее недели.
– Вы сказали, что проходка будет сверхскоростной. Ничего не говорили о том, что в потолке нужно будет просверлить дырок больше, чем в сыре.
– Значит, говорю сейчас. Кроме того, вы пробурите шпуры, но не заложите заряды, пока я не удостоверюсь, что они пробурены на нужную глубину.
Он не верил ни Джонни, ни Дэйви. Они могли заложить заряды на глубине шесть футов, и никто ничего бы не заметил. Пока не стало бы слишком поздно.
Раньше не проронивший ни слова Дэйви вдруг заговорил:
– Премия за выработку будет, пока мы возимся с этим дерьмом?
– Четыре сажени за смену, – пообещал Род.
– Восемь? – спросил Дэйви.
– Никогда! – Это был чистый грабеж.
– Не знаю. – Лисьи глазки Дэйви забегали. – Может быть, мне стоит поговорить с братом Дювенажем, спросить его совета.
Дювенаж был профсоюзным боссом рабочих шахты номер два. Он довел в свое время Фрэнка Леммера до нервного срыва, а сейчас принялся за Рода. Род молил руководство компании найти Дювенажу денежную и необременительную работу, лишь бы он не мешал. Меньше всего Роду хотелось, чтобы подобный тип совал свой нос в секретное дело о проходке Биг Диппера.
– Шесть, – уступил он.
– Ну, не знаю, – замялся Дэйви.
– Шесть – нормально, – вмешался Джонни и тут же удостоился свирепого взгляда брата, упустившего по его вине столь очевидную для него победу.
– Договорились. – Род поспешил закончить переговоры. – Работу начать немедленно.
По проекту Рода следовало просверлить почти тысячу двести шпуров и заложить в них две с половиной тонны взрывчатки. Работы предстояло произвести в тысяче футов от основного штрека на шестьдесят шестом уровне.
Тоннель представлял собой уже хорошо освещенную просторную выработку, к потолку которой были прикреплены вентиляционные трубы, трубопровод сжатого воздуха и электрические кабели. На рельсах стояли вагонетки.
Работа в забое полностью прекратилась, пока братья закладывали предохранительный заряд. Работа была легкой, практически не требующей усилий от людей. Дэйви замерял глубину каждого пробуренного шпура и затыкал его клочком бумаги. Оставалось достаточно времени на то, чтобы попить кофе из термоса и подумать.
В эти свободные минуты три темы занимали все мысли Дэйви. Иногда он представлял, как выглядят пятьдесят тысяч рандов. Все налоги были уплачены, деньги, накопленные за долгие годы, принадлежали только ему и сейчас находились в сейфе местного отделения Йоханнесбургского строительного банка. Он видел перед собой аккуратные пачки зеленоватых банкнот, помеченные его именем.
