Она ухватилась за поручни: волна обрушилась на палубу и захлестнула ее. Джонни думал, что ее смоет, но она продолжала цепляться за поручень.
Сунув листок в карман, Джонни побежал через мостик, скатился по лестнице на палубу, прыжком преодолел последние десять футов, и, приземлившись, тут же побежал.
Он добрался до борта и посмотрел вниз на мокрую Трейси.
— Возвращайся! — крикнул он. — Возвращайся! Не пытайся переправиться!
Она что-то крикнула в ответ, но он не услышал: его ударил фонтан брызг; когда он протер глаза, то увидел, что она приготовилась прынуть через пропасть между двумя кораблями.
Он перелез через борт «Кингфишера» и быстро спустился вниз по кольцам.
Он был еще в десяти футах, когда она напряглась для прыжка.
— Вернись! — в отчаянии крикнул он.
Она прыгнула, не дотянулась до кольца и упала в кипящую воду между корпусами. Голова ее показалась под Джонни, и он увидел, как на них надвигается следующая волна. Она бросит «Дикого гуся» на «Кингфишер», раздавив между ними Трейси.
Джонни преодолел последние десять футов; держась одной рукой, второй обхватил Трейси и с усилием, от которого затрещали мышцы и суставы, вырвал ее из воды как раз в тот момент, когда корпуса кораблей с грохотом соединились: обшивка «Дикого гуся» затрещала, на борту «Кингфишера» остались следы краски.
«Дикий гусь» отвернул и с ревом двигателей начал удаляться.
* * *
Трейси стояла в центре гостевой каюты «Кингфишера» в луже морской воды, набежавшей с ее мокрой одежды. Темные волосы прилипли к лицу и шее, она так сильно дрожала от шока и ледяной воды, что не могла говорить. Зубы ее стучали, губы посинели.
Она отчаянно пыталась заговорить, не отрывая взгляда от Джонни.
Он быстро раздел ее, набросил ей на плечи полотенце и начал сильно растирать, чтобы вернуть в тело тепло.
— Ты маленькая идиотка, — бранился он. — Совсем с ума спятила?
— Джонни, — выдохнула она сквозь стучащие зубы.
— Боже, да ведь ты чуть не погибла! — прикрикнул он и склонился, растирая ее ноги.
— Джонни, послушай.
— Замолчи и вытри волосы.
Она покорно повиновалась, дрожь уменьшилась, он подошел к шкафу и отыскал в нем толстый свитер, который натянул на нее через голову. Свитер висел на ней почти до пят.
— Ну, теперь давай, — сказал он, грубо взяв ее за плечи. — Что случилось?
И из нее полился поток слов, как вода из прорванной плотины. Потом она расплакалась и стояла, маленькая и жалкая в необъятном свитере, мокрые волосы свисали на плечи. Она рыдала, будто у нее разбилось сердце.
Джонни обнял ее.
Несколько долгих минут Трейси наслаждалась в его тепле и силе, но отпрянула первой.
— Сделай что-нибудь, Джонни, — умоляла она, в голосе ее все еще звучали слезы. — Останови их. Они не должны уйти с этим.
Он вернулся к шкафу и, роясь в нем, напряженно обдумывал услышанное.
Он смотрел, как она надевает брюки из саржи и связывает их у талии куском веревки. Она закатала штанины и опустила их в толстые шерстяные носки. Потом сунула ноги в сапоги всего на два размера больше, чем нужно.
— С чего мы начнем? — спросила она, и он вспомнил о листке бумаги. Достал его из кармана и расправил на столе. Быстро пробежал глазами по столбцам чисел. Его догадка оказалась верной — это действительно программа для компьютера.
— Оставайся здесь, — приказал он Трейси.
— Нет. — Она ответила немедленно, и он улыбнулся.
— Послушай, я собираюсь на мостик, чтобы дать им там работу. А потом вернусь к тебе, обещаю. Ты ничего интересного не пропустишь.
* * *
— Как она, босс? — тревога Сержио Капоретти была искренней. Джонни понял, что итальянец, должно быть, страшно беспокился, гадая о причинах появления Трейси.
— Она сильно потрясена, — ответил Джонни.
— А что ей нужно? Она сильно рисковала. Чуть не пошла на корм рыбам.
— Не знаю. Хочу, чтоб вы оставались здесь. Пусть «Кингфишер» продолжает работу. Хочу уложить ее в постель. Как только узнаю, в чем дело, дам вам знать.
— Ладно, босс.
— Да, Сержио, поглядывайте на эти скалы. Не подводите корабль ближе.
Джонни выбрал мощный мотив, чтобы удержать Сержио на мостике.
Он оставил капитана и спустился вниз, на минуту заглянув в гостевую каюту.
Трейси пошла за ним, раскачиваясь вместе с «Кингфишером» на волнах.
Двумя палубами ниже они достигли контрольного помещения компьютера, и Джонни открыл ключом тяжелую стальную дверь, а потом закрыл ее за ними.
Трейси примостилась у переборки и смотрела, как Джонни сел к консоли и достал помятый лист бумаги.
Заглядывая в листок, он набрал первый ряд чисел. Компьютер немедленно выразил протест.
— Ошибка оператора, — напечатал он.
Джонни не обратил на это внимания и набрал второй ряд. Ответ был более выразительным:
— Процедура отутствует. Ошибка оператора.
И Джонни напечатал следующий ряд. Он догадывался, что тот, кто составлял программу, должен был поместить в компьютер ряд запретов, чтобы помешать случайному обнаружению. На экране снова вспыхнула надпись:
— Ошибка оператора.
Джонни пробормотал:
— Не успеет трижды прокричать петух…
Цитата из Библии прозвучала в напряженной тишине комнаты неуместно.
Он набрал последний ряд цифр, и надпись с экрана исчезла. Консоль щелкнула, как чудовищный краб, и неожиданно появилась надпись:
ВТОРИЧНАЯ ПРОГРАММА ОЧИСТКИ КАМИНИКОТО. УСТАНОВЛЕНА В ОКТЯБРЕ 1969 В ЛАС ПАЛЬМАСЕ ХИДЕКИ КАМИНИКОТО, ДОКТОРОМ НАУК, ТОКИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ.
Маленький японец не устоял перед честолюбивым желанием утвердить свое авторство. Трейси и Джонни пригнулись к экрану, очарованно глядя на начавшие поступать сообщения. Сначала было указано количество часов работы и вес обработанного за это время гравия. Затем вес очищенного концентрата, поступившего из циклона, и наконец вес и размеры всех алмазов, полученных из моря. На почетном месте помещался гигант Голубой, и Трейси молча показала пальцем на число 320. Джонни угрюмо кивнул.
Компьютер кончил тем, что указал общий вес добычи в каратах, и Джонни впервые за все время заговорил.
— Это правда, — сказал он негромко. — Кажется невероятным, но это так.
Щелканье и шум компьютера стихли, экран опустел.
Джонни распрямился.
— Где они это поместили? — спросил он себя, быстро оглядывая линию обработки. Встал со стула и сквозь свинцовое стекло посмотрел в помещение рентгеновского аппарата. — Должно быть по эту сторону от циклона и печи. — Он размышлял вслух. — Между печью и рентгеновским аппаратом.
