Книга Птица солнца, страница 131. Автор книги Уилбур Смит

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Птица солнца»

Cтраница 131

– В такое время мое место рядом с тобой.

– Тебе не следовало приходить, – возражал Ланнон. Этого он не предусмотрел. Он не хотел, чтобы Хай был свидетелем смерти своей ведьмы. Не хотел мучить его. Ланнон в отчаянии соображал, не остановить ли обряд, не отложить ли жертвоприношение, не приказать ли Хаю покинуть храм.

Он понимал, что от нескольких следующих мгновений, возможно, зависит безопасность империи. Смеет ли он остановить жертвоприношение, рискуя прогневать богиню? Что важнее – его чувства к Хаю или долг перед Опетом? И не поздно ли? Неужели боги и демоны смеются над ним? Он слышал их адский смех, отдающийся в пустыне души.

В ужасе посмотрел он на Хая, шагнул к нему, протянул руку, словно просил о понимании и прощении.

– Ты нужен мне, – хрипло сказал он, и Хай, не понимая, взял царя за руку, думая, что это рука дружбы. Он гордо улыбнулся царю и окружающим и запел песнь дароприношения богине.

Голос его взмыл на орлиных крыльях, полетел к помосту для жертвоприношений в своде пещеры. Все взгляды устремились туда, и напряженная тишина ожидания охватила толпы зрителей.


Танит не верилось, что это происходит с ней. Когда на рассвете в ее келью пришли, она подумала, что это Хай, вскочила с ложа и побежала ему навстречу.

Но это был не Хай, а сестра Хака. Танит провели тайной тропой на вершину холма над Опетом. Здесь, в каменном здании с тростниковой крышей, близ помоста для жертвоприношений над зияющим отверстием над бассейном Астарты, ее одели в богато вышитое платье жертвы и вплели в волосы цветы.

Потом на нее надели тяжелые золотые цепи, на руки и ноги – браслеты, и наконец Танит стало казаться, что она вот-вот упадет под их тяжестью. Она знала, что эти сокровища составляют часть жертвоприношения и, кроме того, должны быстро увлечь ее тело в зеленые глубины бассейна, у которого нет дна, и сквозь него она пройдет к богине.

Молча сидела она у маленького стола, и сестры-жрицы ждали, предлагая ей на выбор лучшие вина и еду. Это был пир прощания, чествование отправляющегося в путь. Танит пригубила вино, надеясь согреться.

«Хай, – думала она. – Где ты, любовь моя?»

Наконец в дверях показалась жрица и кивнула остальным. Их было пятнадцать, все сильные молодые женщины – более чем достаточно, чтобы подавить любое сопротивление.

Они окружили Танит, еще не угрожая, но решительно. Смотрели бесстрастно, без жалости и сожаления.

– Идем, – сказала одна из них, и Танит встала. Ее провели за порог на солнечный свет, и перед собой она увидела каменную платформу, нависающую над темным зияющим отверстием.

Дорогу к помосту для жертвоприношений усеивали желтые соцветия мимозы, цветка, посвященного богине. Легкий вызывающий грусть запах висел в теплом неподвижном воздухе. Босые ноги Танит давили цветы, под бременем золотых цепей и своего ужаса она ступала тяжело.

Неожиданно она остановилась и оцепенела: из отверстия доносился голос, странно звучащий в пространстве пещеры и в то же время знакомый, такой чистый и красивый, что она сразу узнала его.

– Хай! – прошептала она. – Мой господин! – Но она воспрянула духом ненадолго – голос Хая Бен-Амона пел песнь дароприношения.

Хай посылал ее к богине, и в этот миг перед ней разверзлись бездны ада и безысходного отчаяния. Она попала в сети чудовищного заговора и ничего не могла понять, знала только, что Хай предал ее. Он тоже против нее. Он предлагает ее богине.

Теперь жить больше не для чего. Сделать последние шаги к платформе оказалось легко.

Танит остановилась на краю, распростерла руки в знаке солнца и посмотрела вниз, в полумрак пещеры. Там неподвижно застыли воды бассейна, рядом с ним стояли царь и жрец.

Они смотрели на нее, но были слишком далеко, чтобы разглядеть выражение их лиц. Она понимала только, что голос Хая по-прежнему звучит в песне дароприношения, предлагая ее богине.

Она почувствовала, как безысходность сменяется ненавистью и гневом, и не захотела умирать с этими чувствами в сердце. Чтобы опередить их, она наклонилась над бездной, и в миг, когда она потеряла равновесие, голос Хая внезапно смолк на середине слова.

Танит продолжала медленно наклоняться и неожиданно оказалась в воздухе, полетела вниз, тяжесть золота увлекала ее к бассейну. И тут она снова услышала голос Хая. Он в отчаянии крикнул:

– Танит!

Девушка ударилась о поверхность бассейна с такой силой, что жизнь сразу покинула ее, а тяжелые украшения быстро увлекли в неподвижные воды, так что Хай заметил только золотой блеск в глубине, будто мелькнула, ворочаясь, большая рыба.


Манатасси переправился через большую реку зимой 543-го года по счислению Опета. Он использовал прохладную погоду, чтобы перейти реку тогда, когда уровень воды в ней наиболее низок. Всего переправились три армии разной величины. Самая маленькая, всего в 70 000 воинов, переправилась на западе, уничтожила стоявший там гарнизон и быстро двинулась к берегам озера Опет, где узкий канал отводил воды озера, открывая галерам доступ к океану. Канал назывался Рекой Жизни и был артерией, питавшей сердце Опета.

Воины Манатасси перерезали эту артерию, освободили рабов, расчищавших канал, и перебили гарнизон и надсмотрщиков. Большая часть флота Хаббакука Лала лежала на берегу, ожидая очистки корпусов. Галеры были сожжены на месте, а моряков живыми побросали в огонь.

Затем военачальники Манатасси перекрыли канал. Его воины и десятки тысяч освобожденных рабов срыли небольшой гранитный холм рядом с Рекой Жизни и запрудили обломками камня самое узкое место, сделав невозможным проход для любого судна крупнее лодки. Эта работа была сопоставима со строительством великой пирамиды Хеопса. Город Опет и его население были полностью отрезаны от внешнего мира.

В то же время вторая, бульшая, армия переправилась через реку на востоке, беспрепятственно прошла по землям дравов и черной бурей ворвалась на холмы Зенга.

Третья и самая большая армия, почти в три четверти миллиона, устремилась за реку в окрестностях Сетта. Сам Манатасси командовал ею, и именно он избрал это место для переправы.

Мармон поспешил ему навстречу со своим единственным легионом в 6 000 человек, был разбит в короткой кровавой битве, бежал с поля боя и умер на собственном мече среди горящих развалин Заната.

Манатасси поместил свой центр на дороге на Опет и начал марш-бросок. Его колонна растянулась на три мили в ширину и на двадцать в длину, собственная многолюдность задерживала продвижение.

Манатасси опустошал землю. Он не брал пленных – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Не грабил, но сжигал ткани, книги, кожу, разбивал посуду, бросал все в погребальный костер нации. Здания он предавал огню, а потом разбрасывал горячие каменные плиты.

Ненависть его питалась разрушением; она росла и пламя ее горело все ярче.

В распоряжении Опета было девять легионов. Один из них погиб вместе с Мармоном на севере, еще два были растерзаны на террасах Зенга, а уцелевшие удерживали несколько осажденных крепостей.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация