– Значит, домой не вернешься? – спросил Майкл. – Не хочешь покончить с детскими капризами?
– А тебе это зачем?
– Мне? Боже! Да я рад больше никогда тебя не видеть! В Ледибурге без тебя станет чище.
– Тогда зачем ты пришел?
– Меня попросил твой отец.
– Почему он не пришел сам?
В голосе Дирка звучала горечь.
– Он еще болен. Тяжело ранен в голову.
– Если бы я был ему нужен, он пришел бы.
– Но ведь он посылал за тобой, верно?
– Но почему он хотел, чтобы ты победил, почему остановил меня?
– Послушай, Дирк. Ты еще молод. Многого не понимаешь.
– Неужели? – Дирк запрокинул голову и презрительно рассмеялся. – О, я все отлично понимаю. Тебе лучше убраться с корабля, мы сейчас отплываем.
– Послушай, Дирк...
– Убирайся! Беги к нему – можешь получить мою долю.
– Дирк, послушай. Он сказал, что если ты откажешься вернуться, я должен отдать тебе это.
Майкл достал из кармана конверт и протянул Дирку.
– Что это?
– Не знаю. Но думаю, здесь деньги.
Дирк медленно прошел по палубе и взял конверт.
– Ничего не хочешь ему передать? – спросил Майкл и, когда Дирк отрицательно покачал головой, повернулся и спрыгнул на деревянный причал. Почти сразу на судне началась беготня – арабский экипаж поднимал якорь.
Стоя на краю причала, Майкл наблюдал, как небольшое кургузое судно плывет по водам Дурбанского залива. Майкл чувствовал зловоние трюмных вод, борта корабля были покрыты нечистотами; прикрепленный к длинному гику, единственный парус грязный и заплатанный.
Парус поймал ветер и наполнился, как живот беременной женщины. Корабль наклонился и по грязно-зеленой воде двинулся к перекату, где низкий прибой плескал ленивыми белыми волнами.
Сводные братья смотрели друг на друга через расширяющуюся полоску воды. Ни один из них не поднял руку и не улыбнулся. Дау уходила.
Лицо Дирка превратилось в крошечную коричневую точку над белым тропическим костюмом. Неожиданно послышался его голос.
– Скажи ему... – Голос гас в удалении. – Скажи ему... – Но остальное заглушили ветер и плеск волн о причал.
Глава 89
Они сидели на краю откоса, а под ними возвышались обгорелые стены Тёнис-крааля, как закопченный надгробный камень на могиле ненависти.
– Тебе пора начинать строить, – сказал Шон. – Ты не можешь вечно жить на Протеа-стрит.
– Конечно нет. – Гарри помолчал, прежде чем продолжить. – Я выбрал новое место для дома, за чаном номер два.
Оба посмотрели в сторону от развалины без крыши и помолчали, потом Гарри застенчиво сказал:
– Я бы хотел, чтобы ты взглянул на планы. Дом будет не таким большим, как старый, только Майкл и я. Ты не мог бы...
– Хорошо, – быстро перебил Шон. – Почему бы тебе не принести их в Лайон-Коп завтра вечером? Руфь хочет, чтобы ты остался на ужин.
– С удовольствием.
– Приходи пораньше, – сказал Шон и начал вставать с камня, на котором сидел. Двигался он тяжело, неловко, и Гарри вскочил, чтобы помочь. Ненавидя слабость своего медленно выздоравливающего тела, Шон хотел было отбросить протянутую руку Гарри, но увидел лицо брата и покорно принял его помощь.
– Помогай мне на неровных местах, – попросил он.
Бок о бок – рука Шона лежала на плече Гарри – они пошли к поджидавшей коляске.
Шон с трудом залез в нее и устроился на обитом кожей сиденье.
– Спасибо.
Он взял в руки вожжи и улыбнулся Гарри, и Гарри вспыхнул от удовольствия и посмотрел на бесконечные ряды молодых акаций, покрывающие холмы Тёнис-крааля.
– Поглядишь, и душа радуется, правда? – спросил он.
– Вы с Майклом сотворили тут чудо, – по-прежнему улыбаясь, согласился Шон.
– «Братья Кортни и сын», – негромко произнес Гарри название новой компании, объединившей земли Тёнис-крааля и Лайон-Копа в одно огромное имение. – Наконец все стало как до́лжно.
– До завтра, Гарри.
Шон щелкнул вожжами, и коляска покатилась, покачиваясь на неровностях новой дороги.
– До завтра, Шон, – крикнул ему вслед Гарри и смотрел, пока коляска не затерялась в кварталах темных зрелых акаций. Потом пошел к своей лошади, сел в седло и посидел, глядя на ряды поющих работников-зулусов. Он видел, как между ними на лошади ездит Майкл, иногда останавливаясь и наклоняясь с седла, потом едет дальше.
И Гарри заулыбался. Улыбка сгладила морщины вокруг его глаз. Он тронул лошадь шпорами и поскакал навстречу Майклу.
