Но мигом поднялся и, не выпуская ящиков с патронами для «максима», побрел к берегу. Над ним свистели и пели бурские пули, русло реки уже было забито его людьми, которые продолжали падать и прыгать с берега, увеличивая смятение.
Шон в льющейся с одежды воде, тяжело дыша, прислонился к берегу, осматриваясь. Поток уцелевших, стремившийся в реку, замедлился, потом совсем прекратился. Буры тоже прекратили стрелять, и на поле боя воцарилась относительная тишина, нарушаемая стонами и проклятиями раненых.
Прежде всего Шон подумал о Соле. Он нашел его под берегом. Сол держал двух вьючных мулов, рядом с ним Мбежане и Нонга держали еще двух. Сола Шон посылал командовать дальним участком линии.
– Старшина! – крикнул он и с облегчением услышал совсем близко ответ:
– Здесь, сэр!
– Растяните их вдоль берега. Пусть готовят платформы для огня.
– Слушаюсь, сэр.
И сразу начал:
– Эй вы, слышали, что сказал майор? Поднимайтесь с задниц!
Через десять минут вдоль реки вытянулась цепь из двухсот стрелков с ружьями, а «максим» был установлен за насыпью из земли и камней и обслуживался расчетом. Те, кто потерял оружие, занимались ранеными.
Эта жалкая маленькая группа собралась в середине линии, раненые сидели у берега по пояс в грязи, и их кровь окрашивала воду в бурый цвет.
Шон поднялся на одну из платформ для стрельбы и осторожно выглянул за край берега. Открылось тошнотворное зрелище. Всюду мертвые лошади и мулы с разорванными тюками, земля усыпана одеялами и провизией.
Раненые животные беспомощно хромали или стояли на месте, понурив голову.
– Есть кто-нибудь живой? – крикнул Шон, но мертвецы не ответили. Снайпер сверху вогнал пулю в землю перед ним, и Шон торопливо спрыгнул вниз.
– Большинство сумело уползти, сэр. А тем, кто не смог, теперь лучше, чем сидящим в грязи.
– Сколько мы потеряли, Экклз?
– С десяток мертвых, сэр, вдвое больше раненых. Легко отделались.
– Да, – кивнул Шон.
– Почти все первые выстрелы прошли выше. Даже лучшие стрелки допускают такую ошибку, когда стреляют сверху вниз. Они застали нас со спущенными штанами, – добавил Экклз, и от Шона не ускользнула нотка осуждения в его голосе.
– Знаю. Мне следовало разместить наверху посты, – согласился он.
«Ты не Наполеон, – сказал он себе, – и потери это доказывают».
– Сколько потеряно оружия?
– Сейчас у нас двести десять ружей и один «максим», сэр, и перед самым нападением я раздал всем по сто дополнительных патронов.
– Должно хватить, – решил Шон. – Остается терпеть, пока мой туземный проводник не приведет подкрепление.
Полчаса ничего не происходило, если не считать редких выстрелов сверху.
Шон прошел вдоль линии, разговаривая с людьми.
– Как дела, моряк?
– У моей старушки-мамы был бы припадок, сэр. «Джордж, – сказала бы она, – сидение в грязи не облегчит твой геморрой». Вот что она сказала бы, сэр.
Он был ранен в живот, и у Шона нашлись силы усмехнуться его словам.
– Но я бы покурил. Это я бы с удовольствием.
Шон нашел для него в кармане измятую сигару и пошел дальше.
Молодой солдат колониальных войск тихо плакал, прижимая к груди окровавленную тряпку.
– Больно? – мягко спросил Шон. Мальчишка посмотрел на него, заливаясь слезами.
– Уходите, – прошептал он. – Пожалуйста, уходите.
Шон отошел. «Я должен был проверить высоты, – снова подумал он. – Должен был».
– Наверху флаг перемирия, сэр! – возбужденно воскликнул человек рядом, и Шон поднялся наверх.
По всей линии пробежал гул замечаний.
– Подштанники сушат.
– Ублюдки хотят сдаться. Знают, что мы их прикончим.
Шон выбрался из реки и помахал шляпой в сторону белой тряпки, которой махали сверху. К нему начал спускаться всадник.
– Middag
[18]
, минхеер, – поздоровался Шон. В ответ он получил лишь кивок и записку, которую протянул ему всадник.
«Минхеер, в ближайшее время я ожидаю прибытия пулеметов Гочкиса. Ваше положение безнадежно. Предлагаю сложить оружие, чтобы избежать дальнейших жертв. Я. П. Леруа, вехт-генерал, отряд Винберга».
Написано по-голландски на вырванном из блокнота листке.
– Мои приветствия генералу, минхеер, но мы немного задержимся здесь.
– Как хотите, минхеер, – ответил бур, – но сначала проверьте, нет ли там живых. – Он показал на фигуры в хаки, лежащие среди мертвых лошадей и мулов. – И добейте раненых животных.
– Вы очень любезны, минхеер.
– Вы, конечно, не станете забирать оружие и боеприпасы?
– Конечно.
Бур оставался с ними, пока Экклз и полдесятка солдат обыскивали поле, добивая раненых животных и осматривая лежащих людей. Один оказался еще жив. Воздух со свистом вырывался из его пробитого горла, вокруг отверстия выступила кровавая пена. На одеяле его перенесли к реке.
– Одиннадцать погибших, – доложил Экклз Шону.
– Экклз, как только перемирие закончится, нужно будет забрать еще один «максим» и два ящика с патронами.
Они стояли у шотландской коляски, и Шон кивком указал на металл, видный из-под брезента.
– Хорошо, сэр.
– Пусть под обрывом ждут четверо. Убедитесь, что у каждого есть нож, перерезать упаковочные веревки.
– Слушаюсь, сэр.
Экклз улыбнулся, как добродушный морж, и направился обратно к реке, а Шон подошел к сидящему верхом буру.
– Мы закончили, минхеер.
– Хорошо. Как только я пересеку линию неба наверху, мы начнем снова.
– Согласен.
Шон пошел к реке, пробираясь между мертвыми. Мухи уже слетелись – зеленые, с металлическим отливом, когда он проходил, они взлетали с гудением, словно рой пчел, потом снова садились.
Шон добрался до берега – под ним во главе группы невооруженных солдат прятался Сол. За ними стоял очень недовольный Экклз с разочарованно обвисшими усами.
Шон сразу понял, что произошло: Сол, воспользовавшись своим более высоким званием, взял на себя командование группой добровольцев.
– Какого дьявола? – спросил Шон. Сол ответил упрямым взглядом.
– Ты остаешься. Это приказ! – Он повернулся к Экклзу. – Принимайте команду, старшина.
Экклз улыбнулся.
Спорить было некогда. Всадник-бур уже одолел половину пути к вершинам. Шон крикнул, чтобы его услышали по всей линии:
