– Вот так! – сказал Шон.
– Вот так! – отозвался Леруа и посмотрел на свои руки.
Они неловко молчали, потому что оба были не очень сильны в речах.
– Покуришь, Пол?
Шон потянулся к сигарам с обрезанными концами в ящике тумбочки.
– Спасибо.
Они медленно выбирали сигары, закуривали. Снова наступила тишина. Леруа задумчиво смотрел на тлеющий кончик своей сигары.
– Хороший табак, – наконец сказал он.
– Да, – согласился Шон и так же внимательно стал разглядывать свою сигару. Леруа кашлянул и пальцами другой руки повертел рукоять трости.
– Toe maar
[24]
, я просто хотел повидать тебя, – сказал он.
– Я рад.
– Значит, с тобой все в порядке?
– Да, все в порядке, – согласился Шон.
– Хорошо. – Леруа рассудительно кивнул. – Что ж! – Он медленно встал. – Мне пора. У меня через час встреча. Из Капа приехал Янни Сматс.
– Я слышал об этом.
Даже в госпиталь проникали слухи о том, что происходит в большой палатке, поставленной на площади вблизи вокзала. Военные руководители буров под председательством старого президента Стейна говорили о будущем.
Здесь были Девет, и Ниманд, и Леруа. Здесь был Бота. Приехали Герцог и Штраус и другие, чьи имена за последние два года стали известны всему миру. И вот наконец прибыл последний из них – Янни Сматс. Он оставил свой отряд в маленьком осажденном городке О’Кип в северном Капе и приехал по железной дороге, удерживаемой англичанами. Теперь собрались все. И если за последние годы они ничего не достигли, то по крайней мере получили признание как вожди народа буров. С этой маленькой группой измученных войной людей обращались как с представителями величайшей военной силы на земле.
– Да, я слышал об этом, – повторил Шон и порывисто протянул руку. – Удачи, Пол.
Леруа пожал ему руку и пошевелил губами, пытаясь выразить свои чувства.
– Шон, мы должны поговорить. Нам нужно поговорить! – выпалил он.
– Садись, – ответил Шон, и Леруа выпустил его руку и снова опустился на койку.
– Что мне делать, Шон? – спросил он. – Ты должен дать мне совет. Ты, а не те... из-за моря.
– Ты видел Китченера и Маймера. – Это не был вопрос – Шон знал об их встрече. – Чего они хотят от тебя?
– Всего, – с горечью ответил Леруа. – Капитуляции. Безусловной и безоговорочной.
– Ты согласишься?
Минуту Леруа молчал, потом поднял голову и посмотрел прямо в лицо Шону.
– До сих пор мы сражались за жизнь, – сказал он, и Шон увидел в его глазах то, что потом никогда не мог забыть. – А теперь будем сражаться за смерть.
– И чего добьетесь? – негромко спросил Шон. – Смерть – это зло.
– Мы не можем жить как рабы, – резко ответил Леруа. – Это моя земля.
– Нет, – не менее резко возразил Шон. – Это и моя земля, и земля моего сына. – Голос его смягчился. – А кровь моего сына – и твоя кровь.
– Но эти остальные... этот Китченер, этот дьявол Маймер!
– Это другие люди, – сказал Шон.
– Но ты воевал на их стороне, – упрекнул Леруа.
– Я делал много глупостей, – согласился Шон. – Однако кое-чему и научился.
– И что скажешь? – спросил Леруа, и Шон увидел в его взгляде искру надежды. «Я должен убедить его, – подумал он. – Нужно быть очень осторожным». Он глубоко вдохнул, прежде чем заговорить.
– Сейчас твой народ рассеян, но жив. Если ты продолжишь сражаться, англичане останутся до тех пор, пока ты не встретишь смерть, которой ищешь. Но если сейчас остановишься, твой народ будет жить.
– А ты уедешь? – свирепо спросил Леруа.
– Нет.
– Но ты англичанин! Англичане останутся – ты и такие, как ты.
Шон улыбнулся. Это была такая неожиданная, такая непобедимая улыбка, что Леруа потерял почву под ногами.
– Я похож на англичанина? – спросил Шон на африкаансе. – Я говорю, как англичанин? И какая половина моего сына бюргер, а какая англичанин?
Сбитый с толку этим коварным выпадом, Леруа долго смотрел на него, потом опустил взгляд и завертел в руках трость.
– Давай, приятель, – сказал ему Шон. – Довольно этих глупостей. У нас с тобой впереди много работы.
– У нас с тобой? – подозрительно переспросил Леруа.
– Да.
И Леруа рассмеялся – неожиданно, хрипло.
– Ты хитрый керел! – ревел он. – Мне нужно подумать над твоими словами. – Он встал и как будто подрос. Смех изменил его измученные черты, нос сморщился. – Хорошо подумать. – Он снова протянул руку, и Шон пожал ее. – Я приду еще, и мы поговорим.
Он резко повернулся и пошел по палате, громко стуча тростью.
Ян Паулюс сдержал слово. Он приходил к Шону ежедневно, проводил с ним час или около того, и они разговаривали. Через два дня после капитуляции буров он привел с собой еще одного человека.
Ян Паулюс был выше его на четыре дюйма, но этот посетитель, хотя и хрупкого сложения, производил внушительное впечатление.
– Шон, это Ян Кристиан Ниманд.
– Вероятно, мне повезло, что мы раньше не встречались, полковник Кортни. – Ниманд говорил высоким, резким и властным голосом. Он учился в Оксфорде и потому прекрасно говорил по-английски. – Что скажешь, Ou baas
[25]
?
Должно быть, это обращение было какой-то их шуткой, потому что Леруа рассмеялся.
– Очень повезло. Иначе и тебе пришлось бы ходить с тростью.
Шон с интересом разглядывал Ниманда. Трудные годы войны закалили его, и он держится как солдат, но над светлым клинышком бороды – лицо ученого. Кожа молодая, почти девичья, зато глаза проницательные, голубые и безжалостные, как сталь толедского клинка.
Той же гибкостью обладал его ум, и вскоре Шону пришлось напрягать все силы, чтобы ответить на вопросы Ниманда.
Было ясно, что его подвергают испытанию. Спустя час он решил, что прошел проверку.
– И каковы теперь ваши планы?
– Надо вернуться домой, – ответил Шон. – Возможно, я скоро женюсь.
– Желаю счастья.
– Это еще не решено, – признался Шон. – Мне нужно еще сделать предложение.
Янни Ниманд улыбнулся.
– Ну, тогда желаю вам удачи в ухаживании. И сил, чтобы построить новую жизнь.
Он встал с кровати, Ян Паулюс тоже.
– Нам в будущем понадобятся хорошие люди. – Ниманд протянул руку, и Шон пожал ее. – Мы еще встретимся. Не сомневайтесь.
