Но ночи, ужасные ночи проходили в душевных терзаниях. Она спала мало, а когда засыпала, видела Кайлу. Кайла галопом скачет на своей рыжей лошади по лугу на ранчо. Кайла визжит от возбуждения, открывая изысканный подарок, который мать преподнесла ей на восемнадцатый день рождения. Кайла засыпает у нее на плече, когда они вместе смотрят по ночному телевидению старые фильмы. Потом в ее снах появлялись люди с оружием и в масках, и ее ужас становится непереносимым. Кайла! Кайла! Это имя непрерывно звучало в сознании, причиняя мучения, доводя до безумия.
Ежедневно она разговаривала с Крисом Бесселем и полковником Робертсом в Штатах, но те не могли сказать ничего утешительного. Каждую ночь у себя в комнате она молилась, как когда-то маленькой девочкой, на коленях и со слезами. Но след остыл. Ни ее молитвы, ни вся мощь ЦРУ не могли отыскать Кайлу и «Цветы ислама». Каждый день Хейзел много времени проводила с Гектором Кроссом, черпая силы в его обществе.
— Уже месяц ничего не слышно! — говорила она по меньшей мере раз в день. — Они чрезвычайно искусно играют в кошки-мышки. Многолетняя практика.
Он отвечал:
— Они не торопятся. Надо ждать. Но помните, Кайла жива. Утешайтесь этой мыслью.
— А что слышно от Тарика и Утманна? Они уже должны что-нибудь узнать.
— Это чертовски неспешная игра, — повторил он. — Если Тарик или Утманн сделают хотя бы малейшую ошибку, они неизбежно погибнут. Они работают под прикрытием. Живут, едят и спят со Зверем. Их нельзя торопить, нельзя даже связаться с ними. Пытаться это сделать все равно что пустить им пулю в голову.
— Жаль, что мы ничего не можем, — жаловалась она.
— Кое-что можно, миссис Бэннок.
— Что именно, Кросс? — оживилась она. — Я сделаю все, что вы предложите.
— Тогда предлагаю: перестаньте посылать сообщения Зверю на мобильный телефон Кайлы.
— Как?.. — Она замолчала, покачала головой и призналась: — Я только повторяю сообщение, которое мы отправили им раньше. Что мы ждем. Но откуда вы…
Она снова замолчала.
— Откуда я знаю, что вы делаете? — закончил он за нее. — Иногда вы совсем не так умны, как полагаете, Хейзел Бэннок.
— А вы, Гектор Кросс… вы думаете, будто умнее всех на свете, чтоб вас! — выпалила она.
— Приятно иногда бывает так сорваться, а, Хейзел?
— Не смейте называть меня Хейзел, высокомерный ублюдок!
— Отлично, миссис Бэннок! Ваш словарь постоянно совершенствуется. Вскоре вы будете соответствовать моим высоким требованиям.
— Я вас ненавижу, Гектор Кросс. От всей души ненавижу.
— Нет, неправда. Вы для этого слишком умны. Приберегите ненависть для более достойного объекта.
Он рассмеялся. Смех был заразительный, мягкий и понимающий, и Хейзел невольно тоже засмеялась, но в ее смехе пробивалась истерика.
— Вы неисправимы, — сказала она сквозь смех.
— Теперь, когда вы меня раскусили, можете называть меня Гектор или просто Гек, как хотите.
— Спасибо. — Она пыталась сдержать смех. — Но я никак не хочу, Кросс.
* * *
— Как можно заставить их попробовать освободить девушку?
Шейх Хан смотрел на внука в ожидании ответа.
— Вначале им надо узнать, где мы ее держим.
Адам заговорил, старательно обдумав ответ. Его дед кивнул.
— Тогда они попросят помощи у своих друзей из Вашингтона. Мы знаем, что мать дружит с американским президентом. Он пошлет множество своих крестоносцев, чтобы одолеть нас. — Шейх Хан взялся за бороду и глядел в глаза внуку, дожидаясь, когда тот поймет так же ясно, как он сам. — Американцам потребуется много недель и даже месяцев, чтобы подготовить удар. Мы можем за несколько часов покинуть дворец и уйти в пустыню. Гектор Кросс, убийца моих сыновей, это знает. Станут ли они с ее матерью ждать, пока вмешается американская армия?
— Да! — уверенно ответил Адам. — Если только…
Шейх Хан увидел, как глаза внука загорелись — решение было принято, — и его сердце разбухло от гордости.
— Да, Адам? — поторопил он молодого человека.
— Если только не убедить их, что девушке грозит смертельная опасность или даже опасность хуже смерти, — сказал Адам, и дед улыбнулся, отчего глаза его почти скрылись в складках кожи. — Тогда они придут к нам, придут без колебаний и страха.
— И тогда мы — что? — радостно прошептал шейх Хан. Адам сразу ответил:
— Уедем из этой каменной клетки, из крепости. Понадобится такое место, где красота будет подчеркивать ужас происходящего. — Он подумал и сказал: — Бассейн с кувшинками в Оазисе Чуда!
— Мы сначала покажем им опасность и потом позволим узнать, где мы? Или сначала они узнают где, а потом воочию увидят, что происходит?
Шейх Хан сделал вид, что обдумывает вопрос, но Адам не стал ждать:
— Вначале пусть увидят страдания девушки. Когда они узнают, где она, то не мешкая, не задумываясь бросятся сюда.
— Я горжусь тобой, — сказал шейх Хан. — Ты станешь великим полководцем и безжалостным воином Аллаха.
Адам поклонился, принимая похвалу. Потом поманил одного из доверенных стражников, который стоял у двери, сложив на груди руки. Стражник незамедлительно подошел и опустился на одно колено, слушая приказ.
— Пошли за фотографом, — негромко велел Адам. — Прикажи ему завтра утром ждать у главных ворот дворца после утренней молитвы. Пусть прихватит видеокамеру.
* * *
Рабыни вывели Кайлу из тесной каморки, где ее держали с тех пор, как привели в Оазис Чуда. Ее умыли, поливая водой из кувшинов, и переодели в свежее платье, длинную черную абайю, а голову и волосы закутали черной тканью. Потом Кайлу отвели к главному входу во дворец, где четверо вооруженных автоматами охранников ждали, чтобы отвезти ее в Оазис.
После душной камеры воздух пустыни казался чистым и теплым. Кайла с облегчением вздохнула. Она давно потеряла интерес к тому, что произойдет с ней дальше. И шла, охваченная тупой покорностью. На середине спуска по горной тропе она поняла, что внизу, у водоема, заросшего роскошной зеленью, собралась толпа. Люди стояли в определенном порядке, выстроившись полукругом. Все это были мужчины. Подойдя ближе, она увидела, что в центре круга сидит на ковре, скрестив ноги, человек в традиционных белых штанах, черном жилете и чалме, но, хотя его лицо скрывала куфия, она узнала Адама. И почувствовала облегчение. Кайла не видела его целый месяц, с того дня, как ее сфотографировали с экземпляром «Интернешнл геральд трибьюн» в руках. Ей захотелось кинуться к нему. В этой грубой, жестокой толпе он был единственным, кому она могла верить. Она знала, он защитит ее. Он свет во тьме ее отчаяния. Кайла начала протискиваться к нему, но мужчины с обеих сторон удержали ее и все тем же неторопливым шагом повели вниз с холма. Внезапно перед Кайлой появился еще один человек. Он пятился перед ней, наведя на ее лицо большую, черную профессиональную видеокамеру.
