Он набрал номер и после нескольких гудков услышал голос Ронни.
— Где ты? — спросил Гектор.
— Стою на якоре в бухточке небольшого островка примерно в пяти милях от берега…
Он назвал координаты, и Гектор отыскал их на карте.
— Ладно. Принято. Оставайся на месте, пока я не позвоню снова. Хансу Латегану не повезло. Вертолет взорван. Мы бежим, но нам удалось раздобыть машину. В зависимости от того, что у нас впереди, чтобы оказаться на берегу напротив тебя, нам потребуется часов восемь, а то и больше.
— Удачи, Гек! Буду ждать.
Оба дали отбой.
— Почему мы едем к катеру Ронни, а не вызовем Пэдди с его колонной грузовиков? — спросила Хейзел.
— Хороший вопрос. — Гектор кивнул. — Оценка условий. До эфиопской границы, где нас ждет Пэдди, на сто миль больше, чем до берега и Ронни.
— Но разве там нет дорог получше? Если ехать на восток к морю, попадем на бездорожье.
— Совершенно верно, — согласился Гектор, набирая новый номер. — Местность в глубине высокогорья гораздо более плодородна и густо населена; к этому времени она стала настоящим осиным гнездом, и всюду люди Типпо Типа. Все дороги почти несомненно перекрыты. Я сейчас звоню Пэдди рассказать о наших намерениях. Он — наш последний шанс, если не удастся встретиться с Ронни.
Пэдди ответил на вызов почти немедленно.
— Где вы? — спросил Гектор.
— Торчу на вершине горы на эфиопской границе и наслаждаюсь красочным видом сомалийского высокогорья. А вы где?
— Примерно в двадцати милях к востоку от оазиса. Утманн Вадда предатель. Он в лагере противника.
— Сукин сын! Утманн предатель? Не могу в это поверить.
— Он нас выдал. Нас ждали. Сам Утманн сбил вертолет Ханса Латегана из РПГ. Ханс мертв, а от Ми-26 остались обломки. Мне удалось конфисковать машину, и сейчас мы едем на побережье, на встречу с Ронни.
Пэдди негромко свистнул.
— Ты убил этого ублюдка с черной душой Утманна?
— Я в него выстрелил, но на нем был бронежилет. Я попал, но не думаю, что убил. Вероятно, броня остановила пулю.
— Какая жалость! — проворчал Пэдди. — Я так и знал — что-то произошло. Со своего места я вижу, что все дороги по вашу сторону границы забиты машинами. Сейчас я смотрю в бинокль на один из вражеских грузовиков. В нем не меньше двадцати человек. И все вооружены.
— Ладно, Пэдди. Оставайся на позиции и жди моего следующего звонка. Если не встретимся с Ронни, нам, возможно, придется направиться к тебе. Будь готов перейти границу и забрать нас.
Он разорвал соединение и посмотрел на Хейзел.
— Слышала, что он сказал?
Она кивнула.
— Ты был прав. Это только на самый крайний случай. Но неужели потребуется восемь часов, чтобы добраться до побережья?
— Если повезет, — ответил он и увидел, что она смотрит в другую сторону. Оглянувшись, Гектор увидел, что к ним неслышно подошла Кайла.
— Я пришла извиниться, Гек, — кротко сказала она. — Иногда в меня вселяется бес, и я ничего не могу поделать. Мы можем снова стать друзьями?
Она протянула руку, и он взял ее.
— Мы не переставали быть друзьями, Кай. И, надеюсь, никогда не перестанем. Но ты должна извиниться скорее перед матерью, чем передо мной.
Кайла повернулась к Хейзел.
— Прости, мамочка. Гектор был прав. Я пригласила Роже на борт «Дельфина» и подкупила Джорджи-Порджи, чтобы он взял его на работу.
Хейзел поморщилась. До этой минуты она не хотела верить, но теперь приходилось взглянуть в лицо фактам. Ее малышка уже не малышка. Тут она напомнила себе, что Кайле девятнадцать — больше, чем было самой Хейзел, когда она в памятную ночь стала женщиной на заднем сиденье старого «форда» своего тренера по теннису. Она собралась с силами и протянула Кайле руку.
— Мы все делаем ошибки, малышка. Главное не повторять их.
Кайла оглянулась на Гектора.
— А что это за пятая точка, которую вы велели мне переместить?
— На образцовом английском это означает «задница», — объяснила Хейзел, и Кайла хихикнула.
— Что ж, отлично! «Пятая точка» звучит прекрасно. Гораздо лучше сами-знаете-какого слова.
* * *
Утманн спускался по крутому северному склону вади. Каждый шаг давался ему с трудом, каждый вдох сопровождался острой болью. Он бросил РПГ и обеими руками сжимал грудь в том месте, где в бронежилет ударила пуля Гектора. Вначале он ожидал услышать звуки преследования, топот Гектора и его людей, но потом понял, что, лишившись вертолета, те, должно быть, пытаются занять другую позицию. Он на несколько минут задержался, чтобы сбросить тяжелый бронежилет и осмотреть рану. Хотя пуля не пробила кевлар, на груди образовался огромный синяк и быстро росла опухоль. Утманн осторожно ощупал себя и почувствовал под кожей острый конец сломанного ребра. Он беспокоился, что ребро могло пробить легкое. Хотя боль была почти непереносимой, он сделал глубокий вдох. Легкие как будто были не затронуты, и он, обхватив грудь руками, побрел вниз, туда, где на дне вади оставил Адама. Но Адам исчез. Должно быть, поднялся на противоположный край, где они оставили шейха с телохранителями. Утманн двинулся тем же маршрутом и на откосе увидел Адама — тот сидел на камне и полоской, оторванной от рубашки, перевязывал лодыжку.
— Что случилось? — спросил он, едва увидел Утманна. — Я слышал выстрелы и громкий взрыв.
Осторожно дыша, Утманн описал свои действия, и Адам обрадовался.
— Значит, они не ушли! Теперь они застряли. Они у меня в руках.
— Да, сейчас мы загнали их в ловушку. Но, как я уже объяснял тебе и твоему деду, Кросс подготовил запасные пути отхода. Сейчас он, вероятно, направляется на побережье, где его ждет судно, чтобы переправить в Саудовскую Аравию. Где твой дед? Нам нужен его грузовик, чтобы ехать вдогонку.
— Должно быть, поехал дальше, туда, где можно пересечь вади, как мы с ним договорились.
— Мы оба ранены. И пешком не догоним ни твоего деда, ни Кросса. Надо ждать другие грузовики из крепости. Они должны скоро появиться здесь.
— Наверно, потеряли наш след в темноте, — нахмурился Адам. — Или опять что-нибудь сломалось.
Прошел целый час, прежде чем они услышали приближающийся рев мотора. Наконец показался и сам грузовик. В кабине сидели двое, еще дюжина — в кузове. Утманн потратил несколько минут на то, чтобы перевязать Адаму лодыжку и себе грудь бинтами из аптечки грузовика; они забрались в машину и поехали по следам охотничьей машины шейха. Стервятников в небе они увидели за милю, Адам заторопил шофера, и наконец перед ними открылась картина гибели его деда. Труп старика лежал на сухом речном дне. Половину его лица разорвали и склевали птицы, но бороду не тронули. Адам с трудом выбрался и, хромая, направился к телу. Какие-то другие падальщики, наверное, бродячие шакалы, разорвали живот, и внутренности уже начали разлагаться на солнце. Зловоние стояло невыносимое.
