— Сегодня пятница, и в городе соберется много народа — посетить мечеть и посмотреть публичную казнь, — сказал ему Тарик.
— Конечно. Я забыл, какой сегодня день. Но это неплохо. В толпе мы будем не так заметны.
— Я слышал разговор группы мужчин о смерти шейха и о схватке в пустыне. Новым шейхом стал Адам Типпо Тип, и он объявил вознаграждение за наши головы, пять тысяч долларов.
Гектор хмыкнул. В этой части света пять тысяч долларов — огромная сумма; он понял, что в надежде заработать эти деньги их будут отыскивать тысячи глаз.
Пока они разговаривали, Далия завела Хейзел и Кайлу за грузовик и показала, как носить длинную черную абайю и бурку.
[43]
Лицо полностью закрыто, женщина смотрит на мир сквозь плотную сетку. Далия заставила Хейзел и Кайлу сбросить их несомненно западную обувь и обуться в купленные для них кожаные сандалии. Мужчины по-прежнему сидели кружком, погруженные в обсуждение положения, поэтому Далия показала, как красить ладони и ступни хной. Так полагается по местному обычаю, и это скроет их светлую кожу. А в кружке Гектор спросил Тарика, удалось ли найти нужный транспорт.
— Да, я нашел человека, который согласен продать нам автобус на сорок пассажиров. Он говорит, что автобус в хорошем состоянии, но просит за него пятьсот долларов.
— Это обнадеживает. Если бы он запросил пятьдесят, я бы забеспокоился. Он позволил тебе осмотреть автобус?
Тарик покачал головой.
— Далия знает этого человека, считает честным. Он говорит, что его сын приведет автобус в город сегодня в полдень. Еще у него есть АК-47, столько, сколько захотим купить, и много боеприпасов. Автоматы — по двадцать пять долларов. Я сказал, что нам нужно шесть. — Тарик улыбнулся. — Думаю, он возьмет триста долларов за автобус и две сотни за автоматы и за пять обойм. Оружие, вероятно, не русское, местного производства.
— И стволы искусно сработаны так, чтобы при первом же выстреле взорваться и разнести голову их счастливому обладателю, — сказал Гектор, хмыкнув. — Но мы не можем ходить здесь с этой вот «Береттой SС-70/90». — Он похлопал по ложу автомата, лежавшего у него на коленях. — Эти придется закопать. Оставить в тылу. «Мерседес» тоже.
Пока мужчины беседовали, Далия вкратце ознакомила женщин с правилами поведения в присутствии незнакомцев, а Гектор, осматривая Хейзел и Кайлу перед выходом в поселок, подытожил:
— Идите по крайней мере в десяти шагах за мужчинами. Держите лицо закрытым, не поднимайте глаз. Не разговаривайте. Делайте вид, что вас просто не существует. — Он улыбнулся Кайле. — Точно так, как вы всегда себя ведете, мисс Бэннок.
Она откинула капюшон бурки и показала ему язык. Хейзел снова удивилась отношениям, установившимся между ними за такое короткое время. Было очевидно, что Кайла уже видит в Гекторе отца, и в то же время между ними крепнет необычная, но скорая дружба.
«Будь я проклята, если он не сумеет приструнить ее так, как никому еще не удавалось, — подумала Хейзел. — Этот мужчина — средоточие самых разных достоинств и умений».
Она ласково смотрела на них, пока Гектор не перенес свое внимание на нее.
— Хейзел, сколько женщин в этих краях носят золотые часы «Патек Филлип»?
[44]
Спрячь их, пожалуйста.
— Но ты носишь «Ролекс субмаринен»,
[45]
— вызывающе ответила она.
— Здесь каждый уважающий себя парень покупает за двадцать пять долларов на ближайшем базаре поддельный «Ролекс» производства Бангладеш. Отличить от родного невозможно. Ты могла заметить, что я строго придерживаюсь местных обычаев.
Двинулись в город. Тарик шел впереди, остальные мужчины — сразу за ним. Гектор шагал в гуще группы, чтобы не привлекать ненужного внимания. Куском угля он затемнил бороду, но все равно прикрывал нижнюю часть лица. Женщины шли следом, на почтительном удалении. Окраины поселка были почти пустынны, лишь несколько собак лежали в тени да в грудах мусора посреди узких уличек играли голые коричневые малыши, только начинающие ходить. Но по мере приближения к центру вокруг постепенно собралась толпа, так что почти на каждом шагу их толкали и налетали на них. Вскоре они обнаружили, что толпа несет их, и Гектор забеспокоился, как бы женщин не отделили от них и друг от друга. Он незаметно оглянулся и с облегчением увидел, что Хейзел заставила всех взяться за руки и держаться вместе. Они добрались до выхода на пустынную боковую улицу, и Гектор шепотом велел Тарику уйти туда, подальше от напора толпы. Но когда они попытались отделиться от людского потока, путь им немедленно преградили вооруженные стражники, которые с криками стали толкать их обратно.
— Публичная казнь на площади перед мечетью. Все должны присутствовать.
— Этого я не ожидал. — Гектор пришел в ужас: он понял, как могут сказаться на Хейзел и Кайле радикальные законы шариата в действии. — Надо их предупредить.
Он стал пробиваться сквозь толпу, пока не оказался в нескольких шагах за Хейзел. Понизив голос и надеясь, что звучащая вокруг арабская речь заглушит его слова, он заговорил по-английски:
— Не оглядывайся на меня, любимая. Кивни, если поняла. — Она кивнула. — Нас заставляют смотреть нечто неописуемо ужасное. Будь сильной. Присмотри за Кайлой. Она никак не должна выдать себя. Нельзя ни кричать, ни возмущаться или любым другим способом привлекать к себе внимание. Пусть закроет глаза или все лицо покрывалом, молчит и не шевелится. Ты поняла?
Хейзел снова неуверенно кивнула. Ему захотелось обнять ее или по крайней мере сжать руку, но он ушел вперед и присоединился к мужчинам.
Толпа вываливалась на пыльную площадь перед выкрашенным зеленой краской зданием мечети, самым большим в городе. На площади вооруженные стражники отделили мужчин от женщин. Мужчины сели на корточки лицом к пропеченной солнцем площадке в центре. Женщин отправили в самые задние ряды; там они тоже присели, закрыв лица покрывалами. Рослый пузатый араб с черной курчавой бородой прохаживался перед толпой, обращаясь к ней через громкоговоритель. Голос его гремел и эхом отражался от стен, поэтому трудно было понять, что он говорит. Множество ног в сандалиях подняли тучи красной пыли, проулки удерживали зной. Повсюду роились большие синие мухи, садились на лица, пытались заползти в нос и рот. Беременная, шедшая перед Гектором, пошатнулась и упала в пыль. Стражники оттащили ее к ближайшей стене и прислонили там среди других женщин, не позволив встревоженному мужу перейти к женщинам, чтобы помочь жене.
Сбор всего населения города и окрестностей и разделение на мужчин и женщин заняли почти два часа; только потом началась казнь. Наконец из мечети в сопровождении четырех младших священнослужителей вышел мулла, взял у одного из них рупор и громогласно обратился к толпе:
